Развал. Схождение
Шрифт:
— Ничуть не изменилась, даже словно бы похорошела. Вот что «фотошоп» животворящий делает, — усмехнулся Дмитрий и зачел вслух: — «Гадалка Маргарита. Любовная магия, приворот. Заговариваю на удачу, снимаю душевную боль». Не понял, а почему «Маргарита»?
— Может, она не только хату, но заодно и карму сменила?
— После общения с нами? А что, вполне может быть. А всё почему?
— И почему же?
— А не фиг тормозить в профессиональном росте. Сколько можно опираться на бабкины методы? Да и в плане пиара не мешает поработать. А то что это такое: «заговариваю на удачу, снимаю душевную
— Э-э, не скажи. По-моему, про «душевную боль» весьма душевный пассаж. Так, нам сюда. Седьмой этаж.
— Хочется верить, что лифт работает, — проворчал Дмитрий и…
…и обломался.
— Учитывая, что потенциальными клиентами нашей ведуньи являются старые девы и разведенки, нет ничего удивительного в том, что с клиентурой у нее — полный швах, — тяжело дыша, умозаключил инспектор Петрухин перед тем, как начать преодоление последнего лестничного пролета. — Это ж какую «душевную боль» надо испытывать, чтобы сюда добраться!
— Спортом надо заниматься, господин инспектор.
— Так я и занимаюсь, — Дмитрий мечтательно закатил глаза. — Эх-х, какие акробатические этюды мы в эти выходные с Натахой выделывали! Цирк дю Солей отдыхает!
— Так вы с ней всё, окончательно? Назад сбежались?
— Окончательно и, надеюсь, бесповоротно. Уфф… слава богу, доковыляли…
Леонид втопил кнопку звонка, и через некоторое время до решальщиков донеслось настороженно-недовольное:
— Что надо?
— Здороваться надо, мадам Маргарита. С клиентами.
— Кто вы такие? Я вас на прием не записывала.
— Людмила Петровна! Кончайте ерундой заниматься, — весело попросил отдышавшийся Петрухин. — Вы же наверняка меня узнали? А если вдруг подзабыли, вещунье чуйство должно было подсказать, что мы еще должны были встретиться. В этом измерении.
Дверь приоткрылась на длину наброшенной цепочки, и в образовавшуюся щелочку выглянула госпожа Гусева собственной персоною. С коею персоной решальщики имели сомнительное удовольствие законтачиться, расследуя историю о «травле Лисы». [4]
4
Подробности этой истории — см. книгу первую «Решальщики. Перезагрузка».
— Чего надо-то?
— Требуется всего лишь небольшая профессиональная консультация. Ничего личного, только бизнес. А кто старое помянет — тому… Ну да вы сами знаете.
— Сто баксов.
— О как? А вот здесь, в газетке, написано, что первый сеанс бесплатно?
— Одно дело — сеанс, а другое — консультация. Разницу чуешь?
— Грубая вы женщина, Людмила Петровна, — вздохнул Петрухин, доставая из бумажника деньги. — В рублях возьмете? По курсу?
На ласкающий ухо хруст купюр дверь распахнулась, и решальщики зашагнули в квартиру, она же — магический салон, напутствуемые сварливым хозяйским: «Обувь снимайте!»
Кабы в огромной кадке, громоздящейся в дальнем углу приемной «Управления подготовки сделок с объектами недвижимости» [5]
О зашкаливающей плотности посетителей на квадратную единицу площади можно судить хотя бы по тому факту, что сидячего места не хватило САМОМУ Виктору Альбертовичу Голубкову. И тот вынужденно сделался не просто живой частью живой очереди («как последний лох!»), но еще и стоически отстаивал ее на своих двоих. Неудивительно, что внутри у Брюнета всё клокотало, и в данный момент он ощущал себя классическим персонажем Федора Михайловича.
5
Структурное подразделение Комитета по Управлению городским имуществом.
То бишь «униженным и оскорбленным»…
В приемную неожиданно проскользнул господин Нарышкин и, профессионально протискиваясь между просителями, проложил себе путь к столу и телу секретарши:
— Здравствуйте, Танечка. Я смотрю, у вас тут сегодня прям аншлаг какой-то.
— Здравствуйте, Станислав Аркадьевич. Ага, форменный «Аншлаг». Только Петросяна не хватает.
— Танюш, мне необходима пара минут привата. Устроишь? Иначе я потом уеду в Смольный, и твоей шефине придется уже самой разыскивать меня там.
Секретарша сурово наморщила хорошенький лобик:
— Ну, если только «пара минут»… Хорошо, сейчас от нее выйдет посетитель, и я вас сразу проведу.
Станислав Аркадьевич удовлетворенно кивнул, распрямился и только теперь выцепил в толпе просителей несчастную фигуру Брюнета.
— Ба, Виктор Альбертович! — Старые знакомые обменялись крепким рукопожатием. — Какими судьбами?
— Да вот, принес проект строительства на подпись.
— Расширяетесь?
— Расширяемся, — мрачно подтвердил Брюнет. — Вот только в свете последних событий не очень понятно: на кой?
— Ну, не стоит смотреть на вещи так мрачно. Как говорится: бог не выдаст…
— …а ежели и выдаст, то всяко не нам, — докончил Виктор Альбертович.
— Смешно. Да, а что ж вы сам-то сюда? А не через…
— Да у меня юрист четвертую неделю на больничном. Вот, приходится, как распоследнему… самолично в очередях выстаивать. А тут еще, ко всем прочим напастям, спина разболелась — жуть.
Нарышкин понизил голос и заговорщицки предложил:
— Выйдем на минутку? Пошепчемся?
Мужчины покинули приемную, вышли в просторный холл.
— Там по моей теме ничего нового?
— Парни активно работают. Сегодня вечером доложат первые результаты.
— Обязательно держите меня в курсе. Если потребуется какая-то помощь…
— Само собой. Как здоровье Елены Ивановны?
— Вчера выписалась из клиники.
— Слава богу.
— «Слава», да не совсем, — помрачнел лицом Нарышкин.
— А что так?
— Сегодня с самого утра потащилась на прием к Серафиму.
— Ку-уда?!
— К белому магу. Кудеснику и целителю. Бабы ей знакомые нашептали. Дескать, снимает порчу и все такое… А знаешь, Виктор Альбертыч, сколько этот Серафим за один сеанс берет?