Разведчик Четвертого прапора
Шрифт:
Иван Муха однажды не сдержался - не сумел скрыть своих чувств.
У него, как у остальных пленных, сильно износилась одежда. Брюки порвались. Засаленная рубаха, которую он надевал прямо на голое тело, сгорела от пота.
И вот утром на конюшне пожилой австриец, что был в русском плену, молча бросил ему свой поношенный китель, Иван надел его.
Австриец довольно улыбался:
– Гут, гут, Иван...
– Ладно, - без особой радости ответил Муха.
В этот момент он увидел на гимнастерке фашистский знак - хищный орел с распростертыми
– А это что?
– указал он на эмблему.
– Гитлер. Империя. Орель!
– значительно поднял палец охранник.
Муха рванул эмблему с груди и бросил ее в навоз.
– Гитлер капут!
Австриец даже присел от ужаса!
– Глюпий руськи мальчишка, - зашипел он, оглядываясь по сторонам. Узнает господин официр - Ванька будет капут.
Муха отмахнулся и пошел отвязывать коня. А конвоир то оглядывался по сторонам, то изумленно качал вслед ему головой.
Пленные гадали: скажет начальству или нет?
Не сказал.
Пленных разместили на окраине Рехембурга. По одну сторону их казармы располагались жандармерия и почта. По другую - парикмахерская, по-чешски голичстви. Напротив стояла пустая трехэтажная школа. Рядом с ней лесопилка. Нижний этаж ее немцы заняли под конюшню. В жилой половине второго этажа расположились сами.
С крыльца своего заведения парикмахер не раз смотрел, как немцы гонят русских пленных на работу или обратно. Однажды предложил господам офицерам свои услуги. Когда постриг и побрил их - попросил разрешения постричь, для порядка, и пленных.
– Клиентов, увы, мало. Времена тяжелые. Я целыми днями смотрю в небо...
Старший офицер согласился. После этого немцы каждый вечер водили в парикмахерскую по небольшой группе русских. Чех не спеша звенел ножницами, скоблил почерневшие изможденные лица бритвой и, как все парикмахеры мира, разговаривал с клиентом. Кто? Откуда? Давно ли в Чехии?
– У нас хорошая осень. А в России, просим вас, уже снег? Везде? Что вы говорите? А голичи там тоже есть? Такие же? А, просим вас, инструмент там хуже или лучше?
У парикмахера - помощница. Черноглазая румяная девушка с толстой косой. У нее свои вопросы. А носят ли девушки в России длинные платья? А какие у них прически? А правда ли, что русские девушки служат в армии снайперами и радистками?..
Подошла Васина очередь идти в парикмахерскую. Сел в кресло. Давно не видел себя в зеркале. И испугался. Волосы длинные. Лицо худое. Почти как у тех, которые были в концентрационном лагере. Повязку с глаза он снял, но половину зрачка еще закрывало красное пятно.
Посмотрел Вася на себя - родной дом вспомнил. Отца. Ивана. Живы ли? Далеко от них забросила его судьба. Чех щелкает ножницами то справа, то слева. На пол летят длинные грязные пряди. А чех отойдет немного, посмотрит на Васю, как художник на картину, которую рисует, и опять щелкает ножницами.
– Так вы, просим вас, работали в Беле?
– спрашивает он.
–
– Лес возили?
– Да.
– А, просим вас, Ироушека вы не знаете?
В зеркало Вася осторожно косится на охранника. Стоит. Пожилой человек. Наверно, своих детей имеет. А вот стоит, караулит русского мальчишку. Глаза водянистые. На лице тупость. Через шею ремень автомата переброшен, и рука на спусковом крючке.
– Знаю, - говорит Вася.
– Мой приятел. Любую услугу - когда хотите...
Вася молчит.
Позвякивая ножницами, чех заходит с другой стороны.
– А может, просим вас, захотите съездить? Может, вам коло нужно? Возьмите, просим вас. У меня есть...
Вася молчит. Пожимает плечами, как человек, который не может знать о будущем. А сам напряженно думает: "Зачем ехать к Ироушеку? Надо посоветоваться. И что такое коло?"
21
Хмурится ноябрьское небо. По горам стелются серые лохматые тучи. Холодный ветер задувает то слева, то справа. На каменистую тропу, вьющуюся среди гор, рез, ко, как горох, падают капли дождя.
Вася едет по тропе на велосипеде. Это и есть коло. "Штабисты" - так теперь звали пленные между собой Усача, Курского и Философенко - решили принять предложение парикмахера.
Вася промок, продрог. Но сердце его бьется радостно, Он хозяин себе. За спиной нет часового.
Васю и пожилого пленного, дядю Ивана, немцы оставили чистить конюшню. Вася поработал немного и сказал, что ему надо сходить в казарму. Он пересек улицу, вошел во двор. А там, вместо того чтоб действительно зайти в казарму, скрылся за деревьями и перескочил через ограду во двор парикмахерской...
И вот он, чуть вихляясь в седле, с волнением жмет на педали. Немцы спят после обеда. Дежурные охранники играют во дворе в карты, так как охранять некого: все пленные, кроме Васи и дядьки Ивана, в лесу. За это время надо разведать дорогу на Белу. Посмотреть, где заставы, как их обойти. Встретиться с Ироушеком. И вернуться быстро, чтобы гитлеровцы ничего не заметили.
Правее тропинки то поднимается на склоны гор, то опускается в глубокие долины магистральное шоссе, которое соединяет Рехембург и Белу. Васе видно, как по серой ленте шоссе едут подводы, мчатся легковые машины, мотоциклы, тяжело ползут грузовики, в которых, блестя мокрыми касками, аккуратными рядами сидят немецкие солдаты с автоматами. По шоссе ему не проехать...
Вася в сером пиджачке, мятых бумажных брючишках, стоптанных ботинках, приобретенных для него взрослыми пленными в Беле. На тропинке, по которой едет Вася, встречаются люди - преимущественно местные жители, которых только нужда или дело заставляют выйти из дому в непогоду. Кто из них заподозрит в юном велосипедисте русского пленного? Пешеходы равнодушно уступают мальчишке дорогу, не оглядываясь, бредут дальше. А Вася жмет и жмет на педали и думает: если остановят и заговорят или если встретятся немцы, надо притвориться немым...