Разведчик Пустоты

Дембски-Боуден Аарон

– Это был не я. – Узас прикусил язык, и кровь, полившаяся с губ, начала медленно стекать по мертвецки белому подбородку. – Я его не убивал.

– Как скажешь, брат, – ответил Меркуций.

– Где Талос? Талос знает, что я этого не делал?

– Успокойся, Узас. – Кирион опустил руку на наплечник брата. – Успокойся. Пожалуйста, не нервничай.

– Где Талос? – переспросил Узас.

Он начал растягивать слова.

– Скоро он будет здесь, – ответил Меркуций. – Живодер позвал его.

Узас полуприкрыл черные глаза тяжелыми веками. С губ его стекала кровь,

в равной пропорции смешанная со слюной.

– Кто?

– Талос. Ты только что… только что спрашивал, где он.

Узас покачивался, отвесив челюсть. В углах его тонких губ пузырилась кровь. И без модификаций, совершенных хирургами легиона, – даже останься он простым человеческим мальчишкой, а не превратись в это сломленное живое оружие, покрытое заплатами после сотен битв, – Узас был бы исключительно непривлекателен на вид. Все, что произошло за время его жизни в легионе, сделало его лишь отвратительнее.

– Узас? – настойчиво повторил Меркуций.

– Хм-м?

– Ничего, брат.

Он переглянулся с Кирионом.

– Ничего.

Минуты утекали, а три воина стояли в молчании. Северные двери вновь и вновь распахивались на визжащих направляющих. Группа за группой в апотекарион вваливались члены команды, волоча с собой своих раненых.

– Странно, что сюда набилось столько смертных, – задумчиво произнес Меркуций.

Учитывая, что на многих палубах были медицинские части, это было действительно странно. Экипаж знал, что главный апотекарион – логово Живодера, и очень немногие добровольно согласились бы попасть под его ледяной взгляд и беспощадные лезвия.

– Смертные знают, что они просто расходный материал, – кивнул Кирион. – Их гонит сюда лишь отчаяние.

Талос вошел с последней группой. Пророк, не обращая внимания на суету смертных у его ног, направился прямиком к Вариилу. Септимус и Октавия следовали за ним. Оружейник немедленно свернул к одному из столов и принялся помогать работавшему там медику.

– Септимус, – приветственно проворчал хирург, – начинай зашивать эту рану на животе.

Октавия наблюдала за его работой, понимая, что лучше не вмешиваться и не лезть с предложениями помощи. Смертные всегда сторонились навигатора, независимо от ее намерений. Проклятие третьего глаза, даже когда он был спрятан под засаленной банданой. Все они знали, что она такое и что делает для их господ и повелителей. Никто из них не хотел даже глядеть в ее сторону, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться. Так что она продолжала ходить следом за Талосом, держась на почтительном, с ее точки зрения, расстоянии.

Талос подошел к Вариилу. В резком свете апотекариона повреждения его брони были еще заметнее.

– Где труп Ксарла? – спросил апотекарий.

Талос протянул ему запечатанный криоконтейнер.

– Вот все, что тебе нужно, – сказал он.

Когда Вариил принял сосуд, пальцы его слегка дрогнули. Живодер не любил, когда другие неумело делают ту работу, которую он мог выполнить идеально.

– Очень хорошо.

– Это все?

Талос оглянулся на Кириона, Узаса и Меркуция, готовый присоединиться к ним.

– Нет. Ты давно задолжал мне беседу,

пророк.

– Нам надо поставить на колени планету, – напомнил Талос.

Взгляд льдисто-голубых глаз Вариила, столь непохожих на угольно-черные глаза ностраманцев, все еще скользил по комнате, всматриваясь в детали. Талос подумал, что это еще одна черта, отличающая апотекария от Повелителей Ночи, рожденных на Нострамо. Неизвестно, в силу ли привычки или генетического наследия, но большинство воинов Восьмого легиона либо пялились в одну точку, либо смотрели на собеседника. Внимание Вариила было куда более рассеянным.

– Половина наших воинов мертва или умирает, – заметил апотекарий, – как и сотни смертных членов команды. Необходимо собрать геносемя и провести операции по аугметическому протезированию.

Талос потер виски костяшками пальцев.

– Тогда делай то, что нужно. Я поведу остальных на поверхность.

Какое-то время Вариил молчал, переваривая информацию.

– Зачем? – наконец спросил он.

Вокруг него продолжали кричать и стонать мужчины и женщины. Это напомнило Талосу Галерею Криков со всеми ее дрожащими руками, тянущимися из стен в бессловесной пытке. Ему захотелось улыбнуться, по-настоящему улыбнуться – непонятно почему.

– Что «зачем»? – переспросил Талос.

– Зачем атаковать Тсагуальсу? Зачем вообще идти в атаку? Зачем спешить довершить начатое именно сейчас? Ты не был особенно щедр на ответы в последнее время.

Голубоватые вены на щеках Талоса изогнулись зигзагами молний в ответ на недовольную гримасу.

– Чтобы позволить псам сорваться с поводка и вдоволь потерзать добычу. Чтобы дать Восьмому легиону возможность побыть самим собой. И в первую очередь это должно стать символом. Тсагуальса была нашим миром, и мы оставили ее позади безжизненной. Такой она и останется впредь.

Вариил медленно перевел дыхание. Его взгляд – редкий случай – надолго остановился на Талосе.

– Население Тсагуальсы, и без того жалкое, сейчас забилось в штормовые убежища и трясется в страхе перед безликим гневом, разорившим их столицу. Они знают, что ужас вернется, и да, я полагаю, ты прав: когда легион сорвется с поводка и вдосталь наиграется жизнями тех бедняг на поверхности, все воины будут воодушевлены тем страхом, что навели на смертных, и последовавшей безнаказанной резней. Но этот ответ меня не удовлетворяет. Ты видишь пророческие сны, но, проснувшись, не можешь вспомнить свои видения. Ты действуешь на основе того, что едва помнишь и практически не понимаешь.

Талос снова вспомнил первый момент своего пробуждения: цепи, приковывающие его к командному трону, и обзорный экран с серым ликом Тсагуальсы, глядящим с безмолвного спокойствия орбиты.

– Где мы?

Первый Коготь присоединился к нему – ряд бесстрастных масок-черепов и скрежещущих сочленений доспеха.

– Ты не помнишь, какие отдал нам приказы? – спросил Ксарл.

Талос постарался не выказать раздражения.