Разведчик Пустоты
Шрифт:
– Я – Аэниас, капитан «Венца и мантии». Я не собираюсь слушать ни твои насмешки, еретик, ни твои посулы.
На секунду речь космодесантника прервал взрыв и отдаленные крики.
– Говорит Талос с боевого корабля «Эхо проклятия». Я не собираюсь насмехаться, а лишь скажу правду. Ваша попытка абордажа провалилась, так же как и попытка сбежать от нашей мести. Прямо сейчас мы любуемся вашей гибелью на экранах гололитов. Если у тебя есть последнее слово для грядущих поколений, можешь сказать его сейчас. Мы запомним его. Мы – Восьмой
– Гнусные проклятые изменники!.. – протрещало в ответ.
– Похоже, он изрядно рассержен, – пошутил стоявший рядом офицер.
Талос яростным взглядом заставил его замолчать.
– Талос? – снова донесся голос капитана.
– Да, Аэниас.
– Чтоб тебе сгореть в том аду, что ждет обманщиков и предателей!
Талос кивнул, хотя его собеседник и не мог этого увидеть.
– Не сомневаюсь, что так и будет. Но ты доберешься туда раньше меня. Умри, капитан. Гори, и пусть братья оплачут твою бессмысленно потерянную жизнь.
– Эта жертва меня не страшит. Из крови мучеников прорастает Империум. Во имя Жиллимана! Храбрость и че…
Связь оборвалась. На гололитическом дисплее рунический символ вражеского крейсера мигнул и погас в самом сердце свирепого астероидного шторма.
– «Венец и мантия», – сказала мастер вокса, – погиб со всеми душами.
– Подведи нас ближе к астероидному полю и расстреляй то, что от них осталось, из носовых орудий.
– Есть, господин.
Талос встал с трона. Усталое тело саднило.
– Наш разговор от начала и до конца транслировался по всему кораблю? – спросил он.
– Так точно, господин.
– Отлично. Пусть смерть их капитана и корабля окончательно лишит ублюдков из Генезиса мужества.
– Господин, – начал мастер ауспика, – использование торпед… Это был отличный план. Все сработало великолепно.
Талос едва обратил внимание на его слова.
– Как скажешь, Наллен.
Он махнул рукой ближайшему офицеру.
– Котис. Принимай командование над мостиком.
Названный офицер не стал салютовать. Командиры высшего ранга не разменивались на такие формальности. Однако у него хватило ума не усаживаться на трон своего господина. Вместо этого, он встал рядом с троном, принимая командование над теми, кто трудился внизу.
Талос подошел к стене стратегиума и взвалил тело Ксарла на плечи.
– Я похороню брата. Вызывайте меня только в случае крайней нужды.
Первому Когтю потребовался почти час, чтобы добраться до других отделений. Путь по лабиринтообразным палубам «Эха» вел их от отсека к отсеку, от туннеля к туннелю. Иногда они проходили сквозь толпы недвижных, прячущихся во тьме рабов, а в других помещениях все кипело активностью: там занимались делом слуги легиона – в основном ремонтные бригады и чернорабочие. Некоторые из них были, похоже, изувечены воинами Генезиса, и у Кириона появилось неприятное ощущение, что окончательные потери среди команды будут
Меркуций, определенно, думал о том же.
– Они потрепали нас еще сильнее, чем Кровавые Ангелы – «Завет».
Кирион кивнул. Учитывая, сколько членов экипажа они потеряли в ту ночь на Крите, ему не улыбалось стать свидетелем еще одной абордажной операции. И все же на «Эхе» было достаточно ресурсов и людей, чтобы компенсировать эту бойню, – а на «Завете» нет.
Пока воины шли, каждый из них обратил внимание на чавканье и хлюпанье в воксе. Узас опять облизывал зубы.
– Прекрати это, – угрожающе сказал Кирион.
Узас то ли не слышал, то ли не внял угрозе. Его шлем с кровавой пятерней даже не развернулся к остальным.
– Узас, – Кирион подавил вздох. – Брат, ты опять это делаешь?
– Хм-м?
Несмотря на недавнюю лекцию Меркуция о предрассудках, Кирион не казался себе мелочным. Однако язык Узаса, непрерывно гуляющий по зубам с влажным чавканьем, заставлял собственные зубы воина скрипеть от злости.
– Ты опять облизываешь зубы?
Вариил деликатно прочистил горло.
– Почему это так тебя раздражает?
– Примарх делал то же самое. После того как заточил зубы до игольной остроты, он непрерывно облизывал их и губы, когда задумывался. Словно какой-то зверь. Он часто резал о них язык, и кровь стекала по его губам, сводя нас с ума своим запахом.
– Любопытно, – заметил апотекарий, – что у крови примарха может быть такой эффект. Я никогда не завидовал вашей жизни в его тени, однако это звучит впечатляюще.
Остальные промолчали, ясно показывая, что не желают больше обсуждать эту тему.
– Чую кишки, – проворчал Узас, когда они вошли в следующий зал.
– А я чую Кровоточащие Глаза, – сказал Кирион.
– Приветствуем Первый Коготь, – прокаркал голос сверху.
Все четверо, как один, вскинули болтеры, целясь в сводчатый потолок. Комната была пуста и давно заброшена. Склад или жилой отсек для команды, предположил Кирион. На балках над их головами скорчились четыре горбатые фигуры, почти неразличимые в висячем лесу цепей, прикрепленных к потолку.
На этих цепях, на грязных крюках болтались шесть воинов Генезиса, недвижные, как сломанные марионетки. У каждого доспех был разорван на животе – силовые кабели рассечены, а многослойный керамит расколот и вывернут когтистыми клешнями. Плоть под ним так же изувечена, внутренности влажными кольцами свисали на палубу. Из трех трупов все еще капала кровь.
Хотя инстинкт и подсказывал обратное, Кирион опустил болтер. Этих уродцев он с натяжкой мог назвать братьями, но в бою они были смертоносны, и отделению повезло иметь их в своих рядах. «Первыми в бой»– так они всегда заявляли и не слишком грешили против истины. К сожалению, «первыми из боя»тоже было правдой.