Разведчик с Острова Мечты
Шрифт:
— Запомнил. Вот ты, Ретси, говорил, исстари здесь обитаешь. Ты и растолкуй, что они вообще за люди, ваши атаманы?
— Попробую. Верховодит тут, ты в курсе, Большой Ааль. Мужик умный, сильный и ясно видящий конечную цель.
— Это какую же?
— Известно какую — страну освободить. Доподлинно не знаю, но вроде у него с варварами и личные счеты имеются. Не любит их крепко. Мыслю, будь его воля, только на мелонгов бы и охотились до полного их искоренения.
— Однако затем обнаружилось, — вставил Эркол, — что желудки тоже чем-нибудь
— Верно. Будущая свобода вещь хорошая, но есть хочется уже сегодня. Пришлось идти на большую дорогу купцов потрошить да странников обирать. Хотя имперцам от того легче не стало — про них мы не забываем.
— Вот-вот, даже правило негласное установилось: на одного раздетого купца — один угробленный стражник, на троих — чужак-поселенец, на десятерых — мелонг.
— Такая вот арифметика жизни, Шагалан. Конечно, убивая по одному солдату, захватчиков не одолеешь. Но не сомневайся: Ааль — светлая голова, обязательно сочинит, как их с нашей земли свести. Сочинит и содеет, а мы ему в том поможем.
Шагалан помолчал в задумчивости.
— А другие атаманы?
— Еще есть Ряж. На нем все боевые отряды, все вылазки — как на мелонгов, так и на купцов. Мы сами входим в отряд, тебя определят в такой же, и, стало быть, Ряж — наш прямой командир. До вечера с ним познакомишься. Предупреждаю, поаккуратней — мужик он крутой и вспыльчивый.
— А как же Опринья?
— Опринья — помощник Ряжа. Например, сегодня Ряж в отъезде, Опринья замещает. Иногда ему поручаются некоторые затеи, по преимуществу с мелонгами. Очень уж зол на них.
— Тогда кто Бархат?
— Уже столкнулся? — хмыкнул Эркол. — Вездесущая личность.
— Бархат — третий наш атаман, — продолжал Ретси. — У нас его за глаза называют иностранным министром Ааля.
— Попробовал бы кто-нибудь ляпнуть подобное в глаза, — хохотнул Эркол, — вмиг бы сделался на голову короче.
— Бархат — фигура сильная и авторитетная. Даже не скажу точно, чем таким важным он занимается, но в ватаге считается вторым после Ааля человеком.
— А чего тут гадать? По слухам, на нем завязаны все наши осведомители и верные людишки в округе. Он же, если требуется, ведет от имени Ааля переговоры с другими ватагами.
Ретси хмуро посмотрел на товарища:
— Чем бы Бархат ни занимался, юноша, занятия эти особо серьезные и тайные. Посему плести об них языком, множа чужие слухи, — занятие рискованное. И ты, Шагалан, имей в виду.
— Что, тоже могут на березе подвесить?
— Скорей уж, береза нечаянно сверху упадет, — беззаботно фыркнул Эркол. — Для Бархата — более привычная манера.
— Мне он показался мрачным и подозрительным.
— Вот-вот, он такой и есть, очень точное наблюдение. Помяни мое слово, самое разумное — держаться от него подальше. Хитер, чертяка, и проницателен. По части вытаскивания истины наружу ему равных нет. Помнишь ту историю с акробаткой из Даурса, Ретси?
— А у вас есть связи и с другими ватагами? — Шагалан не дал приятелям
— Еще бы! Месяца не проходит, чтоб не заявились какие-нибудь окрестные оборванцы. Да и как иначе? При той славе, которая тянется за Аалем, любой будет искать с ним союза.
— И что Ааль? Привечает их?
— Безусловно. По правде сказать, мысль эта про объединение повстанческих сил стала у атамана… навязчивой. — Эркол отреагировал на сердитые взгляды и жесты Ретси лишь понижением голоса. — Он до сих пор не излагал ее тебе? Обязательно услышишь. Мы внимаем таким речам регулярно, оскомину набили.
— Разве идея с объединением плоха?
Эркол отмахнулся, потом вздохнул не без горечи:
— Идея плоха только тем, что никогда не претворится в жизнь.
— Значит, так вы тут и обретаетесь? — Шагалан окинул взором немного приунывших друзей. — Сразу под тремя атаманами?
Ретси не успел и рта раскрыть, как Эркол придвинулся поближе к новичку и быстро заговорил, срываясь на шепот:
— По совести, атаманов у нас вообще четверо. Хотя главенства Ааля никто, конечно, не оспаривает.
— Даже четверо? Богато, ребята. И кто же четвертый?
— А Бог ведает. Нет, честно: ни я, ни кто из приятелей его никогда не видел.
— Это как же?
— А вот так.
Шагалан заметил, что Эркол вздрогнул и боязливо оглянулся. Его бледное лицо побледнело еще больше, проступили следы редких оспинок.
— Понимаешь… было несколько казней. В том году и нынешней весной. Вешали парней вроде бы за попытки сторговаться с мелонгами. В чем там подоплека дела, не знаю, только откровенно оно нечистое. Возможно, не стоило бы и рассказывать…
— Вот именно, — хмуро подтвердил Ретси.
— Но Шагалану ведь надо соображать, куда попал! Короче, казни тогда проводили приказом некоего четвертого атамана. Кто он, где и откуда взялся — тайна. Все недоумевали, но сразу почуяли — требовать разъяснений себе дороже выйдет.
— Однако ваше привидение должно было назваться в тех приказах, — предположил разведчик.
— Он и назвался. Царапа. Весьма показательная кличка.
— Да уж, загадка из странных. И что сами об этом думаете?
Ретси, явно обиженный вытеснением из беседы, ухватился за плечо собравшегося ответить друга.
— У ребят две версии, — говорил он так же глухо, едва слышно. — Одни считают, Царапа — кличка Бархата. То есть когда нужно провернуть что-либо особо грязное, вдобавок за рамками обычных интересов, он выдает собственные приказы за чужие. Правдоподобно: Бархат в средствах отродясь не стеснялся, а со своей агентурой вполне мог разоблачить предательство.
— Похоже. А вторая версия?
— Кое-кто полагает, будто этот Царапа — наш человек у мелонгов или у губернатора. Оттуда и сведения об измене. В лесу он вообще никогда не появлялся, потому его никто и не знает. Дескать, достаточно послать Аалю весточку, а тут уж прочие атаманы все от его имени устроят. Разумно?