Разведчик с Острова Мечты
Шрифт:
— Пускают, конечно, но очень редко: иногда раз за месяц, иногда ни разу. В остальные дни маешься среди одних и тех же рож. Сытно, да скучно. А у вас, наверное, не так?
— У нас ярких событий мало, однако скучать некогда. Слишком напряженная работа.
— И чем же вы заняты?
— Готовимся.
— К чему?
— Надеюсь, к тому же, к чему и вы, — освобождению страны.
Танжина неопределенно фыркнула:
— Может быть. И что, все беженцы могучие, вроде тебя?
— Есть и посильней.
— Здорово. И много таких богатырей?
— Хватает.
— Не доверяешь? —
Шагалан, потянувшись, чмокнул в щеку:
— Не в том дело, Танжи. Ты пойми, речь идет о чересчур важных сведениях. И так уже разболтал больше, чем… В свое время ты все узнаешь. Ведь это не последний наш разговор, правда?
— Правда. Я же теперь твоя девушка.
— Хм. Это… накладывает какие-то обязательства?
— Ничего особенного. Отныне я могу законно отказать любому приставале и спать единственно с тобой.
— А я?
— А ты должен содержать меня. В меру сил, конечно. Хотя учти, я — девушка балованная.
— М-да, — ошарашенно протянул Шагалан. — Честно сказать, такого не ожидал.
— Не бойся. — В лице Танжины мелькнуло непритворное беспокойство. — Я пошутила.
— Я не боюсь. Просто никогда еще никого не содержал. А что, есть какие-то необычные запросы?
— Ничего необычного: чуточку золота, чуточку драгоценностей… Да шучу я, шучу! — Она опять опустила голову ему на грудь. — За еду и кров тут не платят, тряпок у меня накопилось полно, хватит на несколько лет. Старые приятели на это не скупились, но вот в остальном… Я не предполагала, что ты такой нежный, Шагалан.
Юноша скромно промолчал.
— И твоя нежность… она от сердца, не от опыта. С опытом… У тебя ведь уже были до меня женщины?
— Были.
— Но немного, так?
— Ну… вообще-то дважды.
— Хорошо, как-нибудь расскажешь в подробностях, люблю это. Однако я же знаю парней твоего возраста, у вас юбки на уме с утра до вечера. А ты говорил о своем лагере как исключительно о мужской компании. Или там есть и женщины?
— Есть и женщины, помогают по хозяйству.
— Не увиливай, ты понимаешь, о чем я!
— Танжи, неужели это ревность?
— Еще чего, у тебя для ревности поводов куда больше, заранее предупреждаю.
— Я справлюсь. Ладно, полковых девок у нас нет. Хотя… недавно появилась одна… ну, выросла… что-то близкое. Но я с ней покуда… не сталкивался.
— Могу сразу отпустить тебе сей грех. Одна, значит? А как же вы тогда обходитесь последние годы? Все своими руками?
— По-разному.
— И, похоже, друг другу пособляли?
— М-м… всякое бывало.
Танжина рассмеялась, явно довольная наведенным смущением. Потом прижалась теснее, заворковала на ухо:
— Бедняжка! Тяжелое детство, некому приласкать-приголубить. Надо срочно и усиленно восполнять пробелы. Как ты на это смотришь?
Ее ловкие пальчики юркнули под одеяло.
— Не горячись, Танжи. Думаю, там искать пока нечего, — заметил Шагалан.
После того первого скоропалительного слияния он вовсе не помышлял о продолжении. Но Танжина отнюдь не казалась разочарованной. Наоборот. Он и не представлял себе, что способна вытворить алчущая женщина. И чем. И где. На юношу обрушился водопад самых изощренных ласк,
— По-моему, не все потеряно, — отпарировала Танжина.
— Ну, мне-то лучше знать. Некоторое время даже твое колдовство не подействует.
— Я пока не использовала более мощные методы.
— Погоди, не надо. Ответь-ка теперь на мои вопросы.
— Хорошо, давай попробую.
Ее лицо было совсем близко. Шагалан долго молча всматривался в темные глаза. Она не отводила взгляда.
— Почему там, на гульбище, ты подошла именно ко мне? Ретси попросил?
— Ретси? Вот еще! Нет, я сама давно тебя высмотрела, а он лишь подтвердил… что у меня будет шанс.
— Какой шанс? Полно тебе! Разве кто-нибудь отказал бы такой красавице?
— Спасибо, — улыбнулась Танжина. — Раньше я тоже так думала. А тут вдруг… оробела ни с того ни с сего.
Она опустила голову, и тень поглотила ее лицо. Голос доносился глуше:
— Ты догадываешься, что весьма симпатичен?
— Догадываюсь. И причина именно в этом?
— Не только. Ты какой-то… необычный. Точно не могу объяснить, но почувствовала сразу. Красивых парней перевидала пропасть, а вот таких… особенных… не встречала.
— И в чем же, по-твоему, моя необычность?
— Не знаю. Это трудно выразить словами. Я даже не в состоянии уразуметь, доброй окраски твоя необычность или злой.
— Интересно.
— Сам-то как считаешь?
— Понятия не имею. Однако добрых деяний советую от меня не ждать. На всякий случай.
— А злых?
— Тоже.
Танжина вздохнула:
— Ясности не прибавилось. Вот такую же загадку, пугающую и манящую, я ощутила на гульбище. Вдруг потянуло к тебе с давно забытой силой, я запаниковала… Испугалась: упущу что-то важное… Наверное, звучит глупо. Возможно, все дело в заурядных страхах не слишком счастливой бабы. И увидела я в тебе только их отражения. Или вообще… Тебе сколько лет?
— Почти семнадцать.
— Вот-вот. Ты вполне мог бы быть моим сыном. Да, не удивляйся, я совсем не так юна, как выгляжу. Часто болтают, что время надо мной не властно. Но я-то чувствую — это не так, мне подарена лишь отсрочка, которая кончится. И очень скоро! Вдобавок… если я и смотрюсь гораздо моложе своих сверстниц, то заплатила за это непомерно высокую цену.
Танжина шмыгнула носом, и Шагалан понял — подруга готова разреветься. Он привлек ее к себе, мягко прошелся губами по глазам. Там действительно опять стало солоно. Не сговариваясь, слились в затяжном глубоком поцелуе. Оторвавшись, женщина невесело рассмеялась: