Разведчик
Шрифт:
Остров, – а, как знал Иван, это был труднодоступный остров, – представал всюду безобразно голым. Нигде не встречалось ни растительности, ни птиц, никакой иной жизни. Зато на каждом шагу попадались разнообразные последствия спешной и основательной деятельности по выкорчёвыванию и выжиганию непроходимой буйной растительности, которая произрастала ещё совсем недавно. По-видимому, остров намеревались обустроить и облагородить садами и живностью согласно привычкам и потребностям цивилизованной узницы.
К полудню следы другого ящера вывели их на вершину пригорка. Иван приподнялся в стременах, чтобы лучше видеть окрестности. Остров внизу пологого склона заканчивался
– Надо успеть перебраться за нею, иначе потеряем в зарослях, – объяснил Иван Топтуну и ударил пятками по толстокожим бокам.
Как если бы понял сказанное, ящер резво понёсся к подножию склона. Они пробрались тропой меж скалами, и Топтун с осторожностью зашлёпал лапами по воде, теряя охоту шагать за пределы рифов. Прилив уже превратил весь перешеек в морское дно, над ним появились, хищно рвали гладь водной поверхности чёрные плавники крупных морских тварей. Иван загнал Топтуна по брюхо в воду, но дальше ящер продвигаться отказывался, беспокойно ворчал.
– Сколько же здесь длится прилив? – задался негромким вопросом Иван, хмурясь и всматриваясь в противоположный берег.
Нижний край большого красного солнца пожирался горизонтом, когда Топтун с Иваном в седле настороженно брёл посреди голубого моря, время от времени шумно отпугивал подводных хищников, с размаха шлёпая по прозрачной воде сильным хвостом. Перешеек даже при отливе нигде не показывался из морской глади, и идти по нему было нелегко, приходилось смирять нетерпение и не спешить. Стая летящих ящерообразных появилась со стороны заходящего солнца и повернула в направлении к перешейку, когда они были ещё далеко от берега. На подлёте к ним из стаи камнем сорвался вниз один ящерообразный, поднырнул и тяжело взлетел с бьющейся в зубах тварью. Хищным осьминожьим щупальцам твари никак не удавалось обхватить его голову и шею, и он тяжело понёс сопротивляющуюся добычу к зелёному побережью, чтобы расправиться с ней вне её стихии.
Остальные ящерообразные набрали высоту и клином устремились на Ивана и Топтуна. Иван выхватил меч и первым же взмахом отсёк голову с раскрытой пастью во главе клина. Следующему нападающему стервятнику тут же концом меча распорол крыло и брюхо. С жуткими взвизгами другие ящерообразные набросились на своих же убитых или смертельно раненых, не дали им утонуть. Вода закипела и окрасилась там, где терзались и пожирались их тела.
Иван и Топтун поспешили удалиться от этого пиршества. Однако привлечённый кровью подводный хищник огромным плавником вынырнул рядом с ними и, круто завернув плавник, взмутил воду. Топтун испуганно рванулся в сторону и провалился в яму. Он отчаянно забил лапами, надрывно рыча и захлёбываясь. Ивану с трудом удалось кое-как удержаться в седле и успокоить ящера ударами по шее.
– Тише, чёрт! – грозно прикрикнул он на Топтуна. – Не бойся! Ему здесь мелко!
Ящер наконец выбрался из ямы. Всё ещё напуганный, отбросив прежнюю осторожность, он побежал по расширяющемуся перешейку подальше от этого места.
Две
Следы ящера Елены смыло с песка недавним приливом, Иван так и не смог отыскать тропу, которой беглецы углубились в лесную чащу. Лишь однажды среди зарослей мелькнул слабый просвет. Иван повернул Топтуна, но тропы там не оказалось, только открытое лунному свету пространство не столько просматривалось, сколько угадывалось в полусотне шагов от прибрежной чащи. Выбора не было, и Иван решил пробраться к тому не покрытому лесом пространству.
Ящер зубами перекусывал и рвал лианы, обламывал ветви, мощными лапами подминал кусты и вскоре пробился к большому полю. Чудное зрелище открылось взору Ивана. Всё поле застилали величественные ночные цветы, похожие на огромные орхидеи, каждая из которых раскрывала нежные лепестки размером с взрослого мужчину. Все они росли без стеблей, и бутоны распускались у самой земли. Лепестки соседних цветов не касались одни других, оставляли меж ними удобные проходы. Ящер отдышался и, понукаемый наездником, ступил вперёд.
Приятный тягучий запах распространялся над полем. Этот запах хотелось вдыхать ещё и ещё, и после нескольких вдохов приятная волна тепла распространилась по всем членам, подступало расслабление тела и нервов, слегка закружилась голова. Смутная тревога заставила Ивана потянуться к аптечке на поясе. Он нехотя достал ампулу с иглой, сожалея о вынужденном поступке, сделал в вену безболезненный укол. Раствор обезвреживал всякий наркотик, который способен влиять на организм человека, и его действие проявилось быстро. Сначала перестала кружиться голова, затем окрепли мышцы.
– Назад! Опасность! – прорычал Иван и, не зная, подействует ли раствор на ящера, на всякий случай всадил самонастраивающуюся иглу в его толстую шкуру.
Липкий и склизкий язык метнулся изнутри ближайшего к ним розового цветка, захлестнул Ивана за шею. На толстую шею и на лапы ящера тут же набросились три языка из других цветов. Они повалили ящера, словно безвольную тушу, и Ивана рвануло, вырвало с седла к розовому лепестку. Лепесток в мгновение завернулся вкруг его стопы, жгучая боль пронзила тело, парализуя и подавляя сопротивление. Однако рукав дополнительных мышц уже подчинился бессознательному побуждению Ивана, перчатка вмиг перехватила у горла толстый змееподобный язык, сдавив так, что брызнул чёрный сок.
– О-о-о! – раздался изнутри хищного цветка пронзительный стон.
Лепесток ослабил хватку, и Иван выдернул ступню. Она пылала, будто после ожога раскалённым железом. Выхватив из ножен меч, Иван раз за разом рубил предательский цветок, покрывая сталь меча чёрной кровью, разрубал лепестки на части, пока стон не прервался. Затем отшвырнул от шеи омерзительно шевелящийся конец языка, кинулся на выручку ящера. Топтун от действия укола приходил в себя, хрипел и визжал, отчаянно сопротивлялся. Помощь к нему подоспела как раз вовремя. Освободившись от всех обрубков цветов, ящер вскочил на лапы и, едва Иван оказался в седле, он очертя голову понёсся через поле, как если бы обезумел от пережитого ужаса.