Разведчик
Шрифт:
– Интересная история, – проговорил Лазарев, – мы примем её к сведению. А теперь хотелось бы взглянуть на ваши условия мирного договора, – последнюю фразу он произнёс с некоторой издёвкой.
Голубев передал пакет через адъютанта, стоявшего в углу. Лазарев сломал печати (пыхнуло магией) и начал читать документы. Через пару минут его брови начали медленно подниматься от удивления. Генерал дочитал до конца и посмотрел на нас.
– Тимофей, прочти, – он, не глядя, протянул папку.
Толстяк начал читать и вдруг взвился, завизжал тонким голосом:
– Да вы в своём уме? Да что вы нам тут предлагаете? Вы что решили?..
«Звиздец
Оно, конечно, понятно, мы парламентёры, но тут не Внешняя Земля. Кто его знает, что там предложили Факториям, может, факторцы решат, что лучше умереть, чем сдаться. Но тогда (перед геройской смертью) высоких военных чинов противника неплохо было бы убрать. Предварительно вытянув из них как можно больше информации.
– Тимофей, сядьте, – прервав на полуслове соседа, велел Лазарев.
– Что? Да вы… Вы не имеете права мне приказывать. Я отдельное лицо! Да я лично сообщу.
– Все пункты договора мы обсудим на специальном совещании. А сейчас сядьте наконец, – вставил в этот речевой поток Лазарев. Остальные присутствующие молчали.
До политрука наконец дошло, что сейчас не время и не место для разборок, он что-то промямлил и сел. Надеюсь, на моём лице не отразилась мысленная ухмылка по поводу всего происходящего. Голубев-то стоял невозмутимо, как каменный.
– Мы рассмотрим ваши предложения, – наконец сказал командующий факторцев, – но, разумеется, никаких решений принимать мы не можем. Окончательное решение примет только Сенат Факторий. Его передадут властям Зелёного Города. Можете идти.
Голубев кивнул. Зашуршал сзади кожаный полог, глаза снова закрыла чёрная повязка. Опять путь с чужой рукой, лежащей на плече, под команды «вправо», «влево». Когда повязку сняли, мы стояли в траншее на переднем крае. Прожектор больше не горел.
Хмурый офицер-факторец протянул мне часы и оружие. Сначала ножи, с которыми я несколько минут провозился, раскладывая их по местам. Затем пистолет рукоятью вперёд. Рядом, облокотившись на боковые стенки окопов, стояли солдаты. На их лицах читалось одно желание – чтобы я сделал что-нибудь провоцирующее: дёрнулся, резко полез за пазуху, побежал – и тогда они могли бы с чистой совестью разрядить в меня оружие. Казалось, они даже сейчас надеялись, что едва я возьму «стечкин» – и тут же начнётся. Идиоты, если бы я захотел кого-то убить, то большая часть присутствующих до счастливой мести точно не дожила бы. А может, я и ошибаюсь, ребята вроде профессионалы. Ладно, фиг с ними, главное, что всё закончилось более-менее хорошо.
На нейтральной полосе нас ждало хорошо знакомое транспортное средство. Я мысленно скривился: поездка на машине Толи Каскадёра – это последнее, о чём я мечтал после всех испытаний этого трудного и очень долгого дня. Голубев, ухватившись за поперечную перекладину, ловко запрыгнул на водительское сиденье – вот что значит мастерство. Его никаким протезом не задавишь.
Заурчал двигатель, завибрировала вся машина.
– Устал? – вдруг спросил полковник.
– Да, есть немного, – честно ответил я.
– Ничего, скоро все отдохнём.
– Думаешь, они примут условия? – поняв, что он имеет в виду, спросил я.
– Посмотрим, – ответил полковник, включил передачу, сдал назад и резко вывернул руль.
Прошло
Кроме этого, мы добились у Факторий скидок на соль и другие минералы из Северного Океана, морепродукты, китовый жир – в общем, на все товары, которыми они с нами торговали. А вот на экспортируемые из Зелёного Города, наоборот, пошлины были снижены. Ну это обычные торговые дела. Фактории также согласились вернуть Зелёному Городу всю военную бронетехнику, оставленную на их территориях, подбитую или повреждённую. И ещё многое другое, включая, конечно, и обмен пленными.
Потери наши были немалые, вроде бы около одного процента населения всей нашей Колонии, но об этом думать не хотелось.
Мне и правда очень не хотелось думать ни о потерях, ни о политических играх. А через два дня из фактории Счастливая вернулась моя группа.
Они ехали вчетвером на помятой БМП, я их встречал, положив руки на пояс, у ворот военного лагеря, раскинувшегося на холме позади передовых позиций. Бронемашина клюнула носом, въехала в большую лужу, подняла грязные брызги и встала. С неё спрыгнули разведчики.
– Ну что, – заговорил я, – рады, наверное, что…
Договорить я не успел. Дружный рык перебил меня на полуслове. Меня стиснул в объятиях обычно скупой на эмоции Заторный, обнял с такой силой, будто снова снежный человек схватил. Сзади держал одной рукой за шею, то ли пытаясь обнять, то ли провести удушающий приём, Коля Викинг. Сбоку, приплясывая, мою голову схватил Гаврик, с другой стороны кое-как протиснулась между здоровенными мужиками Инга, поцеловала в щёку, обняла за шею.
– Командир, – сказал дрогнувшим голосом Саша.
– Командир, Витёк, живой! – рыкнул Коля.
– Живой! – звонко крикнула Инга. И завыла волком. Ей вторили все остальные.
– Идёмте быстрее, надо это отметить, – отдышавшись, подсказал дельную мысль Гаврик.
– О! Правильно маг говорит, – пророкотал Коля и, наконец, ослабил захват.
– Точно, – Загорный тоже разжал объятия, возвращаясь к своему обычному спокойствию и рассудительности. – Где тут у вас принято праздновать встречу друзей?
Я смахнул выступившие на глазах слёзы.
– Группа, за мной. За мной, друзья, – крикнул я взволнованным голосом. – Идемте, я тут всё знаю.
Игла улучила момент, взяла меня под руку, прижалась крепко к плечу, остальные тут же остановились, словно желая снова меня расплющить. Ну да ладно, так и помирать приятно, но лучше завалиться сейчас в ближайший блиндаж, который я делил с Виталиком, и как следует отметить объединение родной группы.
А БМП поехала дальше, за ней тянулись грузовики с наёмниками, из тех, кто остался в Счастливой.