Разведчик
Шрифт:
— Ох, высочество, — мотаю я головой. — Нашла о чем мечтать.
— Да… нашла…
— Ну так, — говорю, — эту мечту исполнить очень даже просто. Нам ведь еще недели две бок о бок ехать. Стопроцентную атеистку я из тебя, наверное, за это время сделать не успею, но уж тридцать процентов пообещать могу твердо. Поняла? А теперь спи давай.
Мне эта идея не нравилась изначально.
Ну, попали мы на этот скоморошный турнир. Ну, выиграли.
Я так Даре и сказал. Ну что это за пир такой — то ли в три ночи, то ли в четыре утра? Принцессе-то хорошо, она благодаря целебному отвару хоть немного вздремнуть успела, а вот лично я бы сейчас любые здешние яства с деликатесами, не глядя, на хорошую пуховую подушку поменял. Если же кто еще за вина-ликеры-наливки одеялом усталого бойца накроет — старшего сержанта Малахова можно будет на пяток часов забыть где-нибудь в укромном уголочке и не вспоминать о нем… если, конечно, особо острой надобности не возникнет.
Вдобавок мне устроитель пира — главный феодал городка и окрестностей, граф Квекинг — был уже заочно глубоко несимпатичен. И не подумайте, что из-за классовой вражды — я ведь, как и все остальные наши, сам теперь в графьях числюсь. Не совсем, правда, в настоящих графьях, а «из свиты ее высочества», но факт, как говорится, имеет место быть.
Опять же — с бароном Аулеем, Кариным отцом, взаимодействие у меня было налажено на ура. Да и с Лером Виртисом тоже — а он ведь вообще целый герцог.
Это вынося за скобки саму принцессу — потому как она для меня Дарой сделалась, так и не успев толком ее высочеством побывать.
Просто… пока другие на фронте, то есть на Границе головы положить готовы, Квекинг этот окопался себе в глубоком тылу и турниры для циркачей организовывает. Нет чтобы стражу на воротах подтянуть до мало-мальски человеческого вида! Г-герой… защитничек Родины. Таких бы «героев» в бомбер грузить — и сбрасывать на гадов вместо фугасок.
Вот…
Ну и, наконец, костюма подходящего для званого… завтрака у меня в помине не имелось. А являться на торжественный обед в дорожной куртке, на которой пыли уже кило под пять, — это, как говорит старший лейтенант Светлов, моветон.
В общем, пошел я туда только ради Дары.
Девчонку, конечно, тоже понять можно — ей за всю жизнь другого случая, чтобы честную награду заработать, может и не выпасть.
Ладно.
Рассадили нас за столы вдоль стен — середину зала, я так понял, нарочно пустой оставили, чтобы желающие, кто не навыступался, могли выйти, да еще чуток почтенную публику потешить. В смысле — графа со свитой, его стол меньше был и стоял вдоль дальней от входа в зал стены на небольшом возвышении. И за свой стол граф Квекинг явно посторонних не сажал — мол, хоть я вас, товарищи клоуны, и люблю, но место ваше забыть не дам…
А чтобы лучше помнили… та еда, что на общие столы подавалась, от блюд, которые на графский стол прислуга тащила, отличалась весьма. Даже визуально, не говорю уж
Судя по тому, о чем товарищи артисты начали потихоньку переговариваться… обычно дело шло иначе. Не хочешь рядом с актеришками сидеть, родовую спесь ронять — дело твое. Но коль уж турнир созвал и в замок пригласил… после такого негоже себе щи в золотой чаше ставить, а гостям на стол — баланду в мисках…
К такому приему товарищи бродячие циркачи, мягко говоря, готовы не были.
Негодование их я понимал и где-то даже разделял. Только мне еще очень спать хотелось.
В общем, на середину зала так никто и не вышел. Не считая, понятное дело, тех, кто ходил к графскому столу призовые кубки получать.
Дара, когда с этим кубком назад к столу вернулась, сияла раз в десять ярче золотой посудины в руках.
Еле-еле упросил ее на минуту дать посмотреть.
Хороший такой… винный стаканчик. Небольшой, но если им кого-нибудь по макушке постучать — последствия запросто могут быть вплоть до… Золото — металл тяжелый.
Еще я подумал, что призы эти, похоже, сами товарищи циркачи заказывали. Больно уж изящная работа, совершенно не в графском вкусе. Квекинг и внешне выглядит боров боровом, и посуда на его столе соответствующего вида… корытоподобного. Уточнил тихонько у соседа — да, точно, кубки не графские, Квекинг их только монетами должен будет наполнить. Вернее, согласно традиции, уже должен был…
Чем дольше я эту обстановочку — в особенности графа со товарищи — в голове прокачивал, тем больше не понимал: на кой леший Квекинг вообще этот турнир затеял? Ну не тянет он на покровителя искусств, хоть вы меня тупым столовым ножиком пилите! С такими повадками разве что в публичном доме меценатствовать.
— Деньги? Что еще за деньги? В зале разом тихо стало.
— Деньги, которые вы, граф, клялись выплатить победителям турнира, — чеканит в этой тишине стоящий перед Квекингом паренек в черном камзоле.
Хороший у парня голос. А вот рука, которую он за спину завел, подрагивает так, что и мне видно. Боится ведь… но дело делает.
— Не знаю я. — Граф запустил в паренька костью полуобгрызенной, не попал, но все равно заржал. — Не знаю я ни о каких деньгах. Пшел прочь!
— Не знаете? А как же ваша подпись на договоре? Или, — наcмешливо звенит голос паренька, — горсть золотых ныне дороже графского слова?
— Што-о-о? — Квекинг выпучил глаза так, словно цельной курицей подавился. — Взять его!
Двое из его свиты, что с краю сидели, живо ринулись хозяйский приказ исполнять, народ в зале, само собой, тоже повскакивал — и тут наверху лязгнуло слитно так.
— Стоять! Не дергаться!
Я глазами вправо-влево повел — и присвистнул, мысленно, разумеется.
Зал, где мы так «хорошо» пировали, с трех сторон под самым потолком имел узенькие такие галереи. Выстроилась сейчас на них примерно сотня арбалетчиков в красных с желтым куртках поверх кольчуг — и забрались они туда явно не для того, чтобы на выступления товарищей циркачей полюбоваться.