Разведчики
Шрифт:
Замечательные они ребята! Командир отряда Грозный немало рассказывал о их подвигах. Он прямо влюблен в них. Василий вспомнил своих фронтовых товарищей. Их бы сюда! С ними бы в Приморск… Для него, лейтенанта Румянцева, пришел черед сражаться с врагом не только оружием, но и хитростью. Может быть, в одиночку. Что ж, он готов.
А все же как хочется подойти сейчас к этим отважным ребятам. Посидеть бы с ними, поговорить, помечтать о победе…
Нет, нельзя. О том, что он здесь, в этой землянке, знает только командир отряда да комиссар. Они вдвоем встречали Румянцева вчера ночью на маленьком партизанском аэродроме. Они же, в обход постов, привели его сюда.
Дверь землянки тихонько скрипнула.
— Скучаете? — спросил он, подходя к столу и присаживаясь. — Недолго скучать осталось. Вероятно, завтра перед вечером будете в Приморске. Мы тут с комиссаром долго обсуждали, кого послать с вами. Есть на примете один паренек подходящий, только, как бы вам сказать…
— Да так прямо и говорите. Что за паренек?
— Из оперативной группы, Костомаров…
— Петр? — Румянцев так и подался весь к командиру.
— Что, знакомый? — сразу насторожился тот. — Значит, не подойдет.
— Нет, почему же не подойдет? Если это тот Костомаров, то очень подойдет. Лучшего и желать не приходится. — И Василий вкратце рассказал Грозному о Петре.
— Да, видно, тот самый. К нам он пришел с группой моряков. В заслоне они были, отход наших частей из Тополевска прикрывали. Немцы обошли их с флангов, потом взяли в кольцо. Но ребята сумели пробиться и ушли в лес. Вскоре натолкнулись на наш отряд, влились в него.
— А что же вас смущает в Костомарове?
— Понимаете, парень он инициативный, смелый, находчивый, к тому же шофер. А вот с дисциплиной не в ладах. Рисковать любит, часто даже там, где не надо. Вначале было вызывали его с комиссаром, беседовали, предупреждали. А он свое: «В нашем деле без риска нельзя. Главное — результат». А потом комиссар стал на операции его брать с собой. Василенко человек спокойный, осторожный. Никакого безрассудства не допускает. Попробовал было Костомаров как-то самовольничать. Комиссар сразу пресек: «Анархию брось! Еще раз выкинешь номер — арестую и трибуналу предам. Ясно?» Как говорят, куда уж ясней. А комиссар у нас характера твердого, что пообещает — выполнит. Помогло. Исправился хлопец. Похоже, и сам понял, что так лучше. Вот почему мы и решили рекомендовать его вам. Комиссар у нас психологией увлекается, — Грозный тепло улыбнулся, — так он говорит: «Если Костомарову серьезное дело доверить, он того доверия ни за что не обманет».
— По-моему, товарищ Грозный, Петр подходит.
— Значит, решено…
Уснуть Василий не смог. Заполночь, когда в дверь чуть слышно постучали, он встал с нар, приглушенно сказал:
— Входите.
Вслед за Грозным в землянку вошел Петр, за ним — комиссар.
— Вот и свиделись мы с тобой, Петро, — проговорил Василий, обнимая Костомарова.
— А как же иначе, товарищ лейтенант, — куда вы, туда и я…
— А ты не изменился, такой же орел.
— Ладно, друзья, — сказал Грозный. — Потом наобнимаетесь. Сейчас давайте о деле. План такой. Повадились к нам тут по соседству немецкие машины за дровами ездить. Мы их до сих пор не трогали, словно чувствовали — пригодятся. Завтра наша оперативная группа ими займется. В одной из машин вы и Костомаров, переодетые в немецкую форму, поедете в Приморск. В город въедете вечером. Машину оставите где-нибудь на окраине, в кузов подложите замедленную мину. Через несколько минут она сработает. Пусть поломают фашисты голову над этой загадкой. Ну, а потом явитесь по известному адресу. Дальнейшее… В дальнейшем желаю вам успеха, товарищи.
Попрощались.
— А ты, Петр, — уходя, тихо произнес Грозный, — помни: Румянцев не должен знать о том, что Миронова в отряде. Не забывай о нашем сегодняшнем разговоре, не вздумай и там по-своему поступать!
— Слушаюсь, товарищ командир, — вздохнул Петр. — Только напрасно
— Мне спорить с тобой некогда — напрасно или не напрасно. Считай, что это приказ!
— Рассказывай о себе, Петро, — сказал Румянцев, когда они остались вдвоем.
— Что же рассказывать, товарищ лейтенант? Ну вернулся я в часть. Тосковал без вас. Хотя тосковать было особенно некогда. Бои крепкие шли. Фрицы совсем остервенели, перли напропалую, только одну отобьем атаку, а они без передышки опять лезут. Потом фронт прорвали. Тут все перемешалось. Отступаем, а самолетов их — туча тучей. Все аж гудело вокруг. Я тогда командира полка возил. Угодили мы с ним под бомбу. Машину перевернуло, подполковника насмерть, а меня только оглушило. Очнулся часа через два. Наш полк уже прошел. Тут примкнул к морячкам, боевые такие ребята, как говорят, лицом назад отступают…
Дальнейшее Василию уже было известно из рассказа Грозного, но он терпеливо слушал до конца.
— Галю ты видел тогда?
— Галю? — Костомаров, избегая взгляда Румянцева, смотрел куда-то в угол. — Галю я тогда так и не повидал. Мамаша ее мне открыла, сказала, что Галина Михайловна в командировке. Записку передал.
— И больше ты ничего не знаешь о Гале? Только правду говори, Костомаров, даже самую плохую.
— Да что вы, товарищ лейтенант, что надумали, — с непонятным для Румянцева облегчением засмеялся Петр. — Жива и здорова ваша Галя. Кончится война, на свадьбе погуляю. А что не видел я ее тогда, так это правда.
Так до рассвета и не уснул в ту ночь Василий Румянцев. И не старался даже. День у него еще впереди. Можно отоспаться. А сейчас ему хотелось еще раз все взвесить, проанализировать.
Грозный пришел часа через два после ухода Костомарова. Сказал, что командование поручило партизанам позаботиться в городе о пристанище для лейтенанта и, если удастся, разведать о судьбе майора Петрова и посланных к нему людей.
Только что из Приморска вернулась разведчица-партизанка. Квартира для Румянцева есть. А вот о Петрове узнать не удалось ничего. Значит, ему, Румянцеву, придется действовать одному. Впрочем, не совсем. Грозный сказал, что в ресторане, где обедают немецкие офицеры, есть официантка Лиза. Она — наш человек. Предупреждена о Курте Кохе. Поможет на первых порах. Через нее Румянцев, если понадобится, может связаться с партизанами.
Это союзники. А враги… Два основных известны: Розенберг, Вадлер. О третьем сегодня сообщил Грозный. Это Людмила Зембровецкая, секретарь Вадлера. Русская. Есть сведения, что она одно время сидела в концлагере. Так просто оттуда в секретари к начальнику СД не попадают. У Грозного есть некоторые предположения относительно прошлого Зембровецкой. Он поделился этими предположениями с Румянцевым. Пока что это все только наметка, только конец нити. Но если суметь размотать клубок, может проясниться судьба Петрова и разведчиков, посланных на связь к нему. Там, на Большой земле, полковник, прощаясь с Румянцевым, сказал, что, помимо основного задания, исходя из обстановки, он, возможно, должен будет выполнить еще несколько. Можно считать, что первое из дополнительных он уже получил — все, что касается прошлого секретарши Вадлера, должно стать ему известно.
Значит, завтра в это время он будет уже среди врагов… Что ж, он постарается сделать все, чтобы выполнить задание.
Страха или неуверенности Румянцев не испытывал. Он хорошо подготовлен к своей новой роли. Он не подведет тех, кто за него поручился.
Потом почему-то Румянцев подумал о девушке-разведчице, которая сегодня вернулась из Приморска. Интересно, какая она. Отважная — это уж точно. Его друг. Неизвестный друг. Он никогда не будет один. Нигде.
Откуда мог он знать, что это была Галя.