Разведка: лица и личности
Шрифт:
Сахаровский и Мортин прикоснулись к пирамидам, успели сфотографироваться у их подножия и ушли из жизни, оставив о себе добрую память у разведчиков старшего поколения.
Затем пришел В.А.Крючков, возглавлявший разведку, как и А.М.Сахаровский, пятнадцать лет. Тоже целая эпоха по меркам нашего времени. Были в его деятельности, конечно, и сильные, и слабые стороны. Однако в отличие от своих предшественников, не оставивших воспоминаний, В.А.Крючков опубликовал в 1996 году свои мемуары в двух томах под названием «Личное дело». Думаю, что внимательный читатель найдет там исчерпывающие материалы о работе В.А.Крючкова и в качестве начальника разведки, и в должности председателя КГБ.
В 1988 году начальником ПГУ был назначен Леонид Владимирович Шебаршин,
В октябре 1991 года мы стали уже не ПГУ КГБ, а Центральной службой разведки СССР, затем — Службой внешней разведки Российской Федерации. У нас новый начальник, директор СВР Евгений Максимович Примаков, которого я знаю с 1948 года, он годом позже поступил на арабское отделение Московского института востоковедения. Он — ученый-политолог. Весь опыт его прошлой деятельности говорит о том, что по своему характеру он не разрушитель, а созидатель. На прежних постах ему приходилось иметь контакты с разведкой, и он хорошо ее знает. Примаков открыт для общения, доброжелателен и — что совсем немаловажно — обладает большим терпением и бережно относится к людям.
Евгений Максимович возглавлял внешнюю разведку четыре с лишним года. Срок, если сравнить с пребыванием у руля ПГУ А.М.Сахаровского и В.А.Крючкова, небольшой. Но за это время Примаков сделал столько полезного для совершенствования нашей разведывательной системы и сохранения ее кадров, что я должен подробно рассказать об этом в следующей главе.
И еще несколько замечаний о начальниках разведки, но уже общего порядка. Работа в этом качестве практически не оставляет времени для личной жизни, как бы ни были высоки организаторские таланты того или иного руководителя. Начальник разведки должен быть в курсе всех более или менее значительных событий, происходящих в мире, и даже предвидеть эти события, чувствовать различные тенденции, давать им оценку и в необходимых случаях предлагать возможные решения возникающих политических проблем. Все неприятные происшествия в наших загранучреждениях докладываются круглосуточно начальнику разведки. Этот человек живет в обнимку с телефоном. Неписаные законы запрещают ему хотя бы на миг расставаться с ним. Телефон у него стоит на письменном столе, у изголовья в спальне, в автомашине и в комнате санатория, где он проводит отпуск.
Прелести такого существования мне очень хорошо известны. Однажды, возвращаясь субботним вечером с какого-то совещания в Центре, я увидел на улицах Москвы множество гуляющих людей. Дело было весной, стояла теплая погода, солнце еще не зашло, люди были нарядные, многие несли цветы. Я вдруг с тоской вспомнил, что уже лет двадцать ни разу не ходил по улицам без цели, куда глаза глядят, не отлучался из дому, не поставив в известность дежурного о том, куда я иду и надолго ли. Подобный режим существования с невидимой цепью на шее при бесконечном рабочем дне, с перерывом лишь на ночь в течение многих лет подряд может выдержать только очень здоровый физически человек с хорошо отлаженной нервной системой.
К чему об этом пишу? К тому, чтобы читатели лучше представляли себе реальную жизнь персонажей, населяющих эту главу, и чтобы возможные кандидаты на должность начальника разведки в XXI веке знали, что их ожидает.
Е.М.Примаков —
Сентябрь 1948 года. В Московском институте востоковедения, на нашем арабском отделении появляется новый студент, тбилисец Женя Примаков. Весь первый год учебы он ходил в «сталинском» френче защитного цвета, что должно было знаменовать, с одной стороны, верность знамени Ленина—Сталина, а с другой — свидетельствовало об отсутствии у него иного гардероба.
В ту далекую пору почти все мужское население института ходило в кителях, гимнастерках, френчах, армейских шинелях, то есть в том, в чем они демобилизовались из армии, и даже те юноши, которые не служили в армии, очень часто носили военную одежду, доставшуюся им от старших членов семьи или просто приобретенную где-нибудь на рынке по дешевке. Попадались люди и в спортивной одежде, каких-то незамысловатых курточках и штанах из «чертовой кожи» (существовала и такая материя), но отнюдь не в приличных костюмах. Так что Женя Примаков своим видом из общей массы не выделялся. Между средней школой и Институтом востоковедения у него была еще служба на флоте в качестве курсанта Бакинской школы юнг, откуда он был отчислен по состоянию здоровья.
В институте Примаков сразу стал известным человеком благодаря своей поразительной способности к общению с людьми. Через несколько недель пребывания в институте его уже знали все, и он знал всех. Быть все время на людях, общаться со всеми, получать удовольствие от общения и не уставать от этого — здесь кроется какая-то загадка. Скорее всего, это врожденное качество, помноженное на кавказское гостеприимство и южный образ жизни.
Естественно, что человек с таким темпераментом не мог оставаться вне общественной жизни: тут была и работа в комсомоле, и активное участие в художественной самодеятельности, и (прошу заметить!) большой интерес с первого же курса к студенческим научным кружкам.
На наших театральных подмостках быстро приобрела популярность вокально-музыкальная группа в составе Жени Примакова, Эдика Маркарова и Сурена Широяна.
И вот идет наги караван:Маркаров, я и Широян… —пел задушевным басом на музыку модной тогда песни Женя. Караван оказался недолговечным. Очень рано из жизни ушли талантливые, литературно и музыкально одаренные Маркаров и Широян.
Поначалу среди друзей Примакова было больше всего кавказцев. Среди них — бесстрашный, вспыльчивый и неуправляемый Герой Советского Союза Зия Буниятов, воевавший в штрафных батальонах, что наложило отпечаток на всю его последующую жизнь. Наверное, Жене Примакову было лестно дружить со старшим по возрасту героем, перед которым гостеприимно к тому же открывались двери театров, ресторанов и железнодорожных касс. Мое же общение с Зией Буниятовым носило совсем иной характер. Как секретарю партбюро арабского отделения, а потом и всего института, мне все время приходилось разбирать персональные дела героического сына азербайджанского народа, главным образом по части рукоприкладства. Однако учеба Буниятова в нашем институте пошла ему на пользу — он стал азербайджанским академиком и вообще знаменитым в республике человеком.
Всех институтских друзей Примакова перечислить, естественно, невозможно. Тут были и будущие послы СССР в арабских странах Юрий Грядунов и Владимир Поляков, учившиеся с ним в одной учебной группе, тут был и будущий знаменитый писатель Юлиан Семенов, создавший легендарного Штирлица, сначала героя разведки, а затем постоянного персонажа анекдотов. Кстати сказать, по числу; анекдотов Штирлиц и его антипод начальник гестапо Мюллер в конечном счете превзошли героя гражданской войны Чапаева и его ординарца Петьку. Короче говоря, вокруг Примакова всегда шумела веселая и озорная компания умных и находчивых ребят, а он неизменно был в ее центре. Хорошая была послевоенная молодежь: жадная до жизни, деятельная и глубоко патриотичная.