Разведка: лица и личности
Шрифт:
После презентации один из ветеранов разведки сказал мне: «Никто и никогда из иностранных авторов не писал о Болгарии с такой теплотой и любовью, как вы!» Конечно, эти слова больше чем преувеличение, но услышать их было очень приятно.
Ежедневно мы встречались со множеством людей и увидели фактически всех наших прежних знакомых.
Были мы и в Лесичево на «лобном месте», где рядом с могилой партизана застрелился Стоян Савов, были и на его могиле. Очистили ее от сорняков, поставили в баночки цветы и окропили могилу по болгарскому обычаю красным вином.
Кладбище расположено на возвышенном месте, откуда открывается широкий обзор окрестных вершин и лесов. Где-то здесь партизанили в годы второй мировой войны Мая и
Мая Савова кормила нас, поила и спрашивала: «Наверное, он все же был не прав, что ушел из жизни и оставил нас?»
Многие друзья России в Болгарии с горечью и тревогой говорили нам, что сокращаются не только политические, военные, экономические и торговые связи с Россией, но и сам русский язык и русская культура уходят из Болгарии. Одна знакомая семья нашла оригинальную форму протеста против этого явления: все члены семьи между собой стали говорить только по-русски! Много у нас в Болгарии все же друзей…
Эти друзья в беседах с нами постоянно затрагивали две темы (они же звучали и в многочисленных интервью средствам массовой информации): «Россия, конечно, без Болгарии проживет, но Болгария не сможет жить без России» и «Те люди, которые выступают за вхождение Болгарии в НАТО, не понимают, что присутствие в одном военно-политическом блоке Болгарии и Турции создаст последней лучшие условия для вмешательства во внутренние дела Болгарии. Да и вообще членство в одном блоке не избавляет его участников от военных столкновений, наподобие того, как это постоянно имеет место в отношениях между Турцией и Грецией».
Политическая обстановка в Болгарии сложная, проблем здесь множество, но болгарская тема не уходит из нашей жизни.
Болгария продолжает жить в моем сердце.
Начальники внешней разведки
По самому своему смыслу понятие «начальник разведки» окружено ореолом таинственности и исключительности.
Я не собираюсь давать подробные профессиональные и политические характеристики шести начальникам разведки, при которых проходила моя служба.
Каждый из них вносил посильную лепту в становление разведки, каждый отдавал себя целиком этому нелегкому делу. Да и вряд ли найдется человек, который станет серьезно утверждать, что сможет полно и объективно оценить роль и вклад в общее дело того или иного начальника разведки. Вот и для меня было бы верхом самонадеянности брать на себя решение такой задачи, хотя я долгие годы их всех, за исключением Панюшкина, лично знал, а некоторых даже весьма близко. И все же сейчас, когда у нас весьма ощутим переизбыток претендентов на знание истины в последней инстанции, а также критиков и ниспровергателей, дающих налево и направо оценки прошлым и ныне здравствующим руководителям, я вижу необходимость просто поделиться воспоминаниями о некоторых начальниках разведки, рассказать, что они собой представляли как личности, учитывая, что остается все меньше людей, тесно общавшихся с теми из них, кого уже нет в живых.
Об Александре Семеновиче Панюшкине могу сказать немного, воспринимал я его глазами начинающего работника. Помню, что относились к нему с уважением как к известному дипломату (посол в Китае и США), государственному деятелю. Был он далек от основной массы работников, перед коллективом выступал редко, пришел откуда-то сверху и быстро ушел в верхи. Жаловался постоянно на здоровье и долго в наших коридорах не задержался, а его кабинет № 763 на седьмом этаже дома № 1 на площади Дзержинского (ныне Лубянка), обставленный мебелью из карельской березы, в 1956 году занял Александр Михайлович Сахаровский. Это уже целая
Сахаровского отличала внешняя и внутренняя строгость, к людям он относился требовательно, но без мелочной придирчивости. Побаивались его все, а особенно, конечно, лентяи и подхалимы. Этих он очень не любил. Доверием к окружающим проникался не сразу, лишь после долгих лет испытания их практической работой. О ветеранах, людях заслуженных заботился, особенно когда они уже вырабатывались и выдыхались. Об одном из таких он как-то сказал мне: «Клюют его сейчас со всех сторон, не давай ты его, пожалуйста, в обиду и сам не обижай!»
Работал Александр Михайлович допоздна, во все старался вникнуть сам. Он не обзаводился впрок полезными связями в верхах и вообще не способен был жить по формуле «Ты — мне, я — тебе». Создавалось впечатление, что он очень ценил свою личную независимость и поэтому был весьма осторожен в выборе друзей.
Объем задач разведки все время возрастал, география ее деятельности быстро расширялась и охватывала уже весь мир, а здоровье у Сахаровского было слабое: и сердце, и легкие подводили, и давление было какое-то астрономическое. Короче, работалось ему тяжело. Были трудности и с освоением новых задач и проблем. Сказывались отсутствие систематического образования, знания иностранных языков (у сотрудников этого поколения высшее образование вообще было редкостью), серьезного личного опыта работы за границей. Связи Александра Михайловича с представителями иностранных государств ограничивались в основном контактами с руководителями разведок социалистических стран. Этого, конечно, было недостаточно.
Все пятнадцать лет пребывания Сахаровского на посту начальника разведки я регулярно докладывал ему оперативные дела, связанные с Египтом, арабскими и африканскими странами. Часто присутствовал во время приема начальником разведки наших послов в этих странах. На послов он всегда производил положительное впечатление, так как очень конкретно ставил перед ними вопросы, касавшиеся наших общих интересов.
Говорил он просто, ясно, мысли выражал четко и лаконично, отчего слова его надолго запоминались. Случилось так, что еще в качестве заместителя начальника разведки Сахаровский давал мне напутствие перед выездом в первую долгосрочную загранкомандировку. В числе других полезных советов рассказал, как следует готовиться к проведению встреч с агентурой и изучаемыми лицами из числа иностранцев. Говорил вроде бы уже известные мне вещи, но формулировал их так, что его наставления я запомнил почти дословно и не только сам следовал им, но и использовал их позже в беседах с молодыми сотрудниками.
Действительно, тщательная подготовка к встречам с интересующими разведку иностранцами имеет громадное значение и свидетельствует о высокой профессиональной культуре разведчика. Можно утверждать, что как встреча подготовлена, так она и пройдет. Гарантия успеха встречи, получения интересной информации и оказания морального воздействия на собеседника закладываются уже в процессе подготовки. В этом состоит один из простых секретов результативной работы разведчика.
Будучи сам скупым на слова, Александр Михайлович требовал от сотрудников, выступавших с докладами, отчетами и сообщениями на служебных совещаниях, точности и ясности изложения. Если выступавший растекался мыслию по древу или начинал свое повествование слишком издалека — от залпов «Авроры», как у нас говорилось, — Александр Михайлович спокойно, без ехидства и иронии говорил: «Вы плохо подготовились к выступлению, пока садитесь и учтите это на будущее».