Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений
Шрифт:
И тем не менее суд приговорил его к девяти годам лишения свободы. Это означало, что при самом лучшем стечении обстоятельств, при условии, что он будет себя примерно вести в тюрьме и будет амнистирован после того, как отсидит две трети положенного ему срока, Шабтай Калманович выйдет на свободу не раньше чем через шесть лет.
Однако двери тюрьмы распахнулись перед Шабтаем Калмановичем куда быстрее – он оказался на свободе в 1993 году, то есть отсидев всего пять с половиной лет. Причем он отнюдь не блистал в тюрьме примерным поведением…
Да, в тюрьме Калманович отнюдь
Существуют весьма веские подозрения, что он сумел подкупить зам. начальника тюрьмы «Ашмарот» Амрама Вакнина, устроив его сына на высокооплачиваемую должность в одной из международных компаний, и тот взамен предоставлял заключенному Калмановичу самые различные привилегии. В том числе и предоставлял ему свой служебный туалет для того, чтобы Шабтай Калманович мог развлекаться в нем с регулярно навещавшей его в тюрьме 18-летней военнослужащей израильской армии.
Ходили слухи о том, что Калмановича выпустили в обмен на разрешение выехать из СССР 20 крупным ученым-евреям, но слухи эти совершенно не соответствуют действительности. Поводом для них, возможно, послужили попытки Евгения Примакова договориться с руководством Ирана и ливанской террористической организации «Хизбалла» обменять сбитого над Ливаном израильского летчика Рона Арада на двух сидящих в израильских тюрьмах советских шпионов – Маркуса Клингберга и Шабтая Калмановича. Однако уговорить иранцев и ливанцев пойти на эту сделку Примакову не удалось.
Летописцы израильских спецслужб Эйтан Хабер и Йоси Мильман убеждены, что свою роль в досрочном освобождении Калмановича сыграли одновременно три фактора.
Во-первых, представленные Шабтаем Калмановичем суду и тюремному начальству медицинские заключения о его крайне тяжелом и постоянно ухудшающемся состоянии здоровья. Справки, разумеется, были ложные, добытые элементарным подкупом врачей, но это ясно сегодня, по прошествии 13 лет, а тогда их приняли на веру.
Во-вторых, немалую роль в досрочном освобождении Шабтая Калмановича сыграли ставший депутатом Российской государственной думы Иосиф Кобзон и привлеченный им Александр Руцкой, занимавший тогда пост вице-президента России. И Кобзон, и Руцкой во время своих визитов в Израиль на разных уровнях поднимали вопрос об освобождении Шабтая Калмановича, делая его одним из условий дальнейшего развития российско-израильских отношений в самых различных областях. Их вмешательство, безусловно, сыграло огромную роль в досрочном освобождении Калмановича, и все-таки оно вряд ли стало бы возможным, если бы израильские власти не вспомнили, что у Калмановича, помимо вины, есть и… определенные заслуги перед Израилем.
И главная его заслуга заключалась в том, что через своего друга – ливанского бизнесмена Джамиля Саиди – Калманович смог установить контакт с Мустафой Дирани, в плену у которого до 1985 года находился израильский летчик Рон Арад. Благодаря этим контактам в Израиль было передано письмо Рона Арада родным и, кроме того, начаты были переговоры о его освобождении. Однако когда Дирани заявил, что готов освободить Арада в обмен на несколько сотен палестинских и ливанских заключенных, переговоры были прерваны, после чего Дирани передал израильского летчика за полмиллиона долларов иранцам – и с тех пор о судьбе Арада ничего неизвестно.
Учитывая роль Калмановича в получении весточки
Выйдя из тюрьмы, Шабтай Калманович заявил, что намерен оставаться в Израиле, однако очень скоро уехал в Россию для того, чтобы развивать совместный с Иосифом Кобзоном бизнес. Затем в его жизни были новые миллионы, романы, покупки спортивных команд, получение от президента Литвы княжеского титула, прибавившее к его фамилии приставку «вон» (именно литовское «вон», а не немецкое «фон», как иногда ошибочно пишут), ссора с Иосифом Кобзоном и многое, многое другое. Но это, как говорится, уже совсем другая история…
1990.
Предатель из очень хорошей семьи
… «Рейс 332 Цюрих-Тель-Авив только что совершил посадку в аэропорту», – объявил равнодушный женский голос, и затем столь же равнодушный мужской повторил это объявление на иврите.
Среди тех, кто прибыл этим рейсом в Израиль 15 мая 1990 года, был и невысокий мужчина в очках с лицом типичного еврейского интеллигента. Лишь приглядевшись к нему, можно было заметить, что в его осанке, в подчеркнутой элегантности и аккуратности в одежде чувствуется «армейская косточка».
Это и в самом деле было так. Позади у этого господина остались годы службы в ЦАХАЛе, работа в качестве старшего офицера израильской армии по связям с ООН и иностранными армиями в целом, а также должность начальника службы безопасности канцелярии премьер-министра Израиля…
Стоявший на паспортном контроле чиновник бросил беглый взгляд на его документы, равнодушно кивнул куда-то в сторону, и мужчина отправился получать свой багаж. Но в тот момент, когда он стоял в очереди, дожидаясь, когда по транспортеру наконец поползут его чемоданы, к нему подошли два человека, и, предъявив удостоверения сотрудников ШАБАКа, попросили следовать за ними. Когда мужчина вошел в находящийся в здании аэропорта кабинет следователя ШАБАКа, тот пристально посмотрел в глаза своему собеседнику и сказал: «Прежде чем наши отношения перейдут на иной уровень, мне бы хотелось задать вам, господин полковник, один личный вопрос. Неужели вам не стыдно?!»
Полковник в отставке Шимон Левинзон был самым титулованным и самым высокопоставленным из тех советских разведчиков, которые, живя в Израиле, работали на КГБ. Сама история этого человека, который всю жизнь, вроде бы не имея особых талантов, все же умудрялся добиваться поставленных целей и неплохо себя проявлял на самых высоких должностях, вне сомнения, заслуживает того, чтобы рассказать ее с самого начала…
Шимон Левинзон родился в 1932 году в религиозной семье, принадлежавшей к истеблишменту, или, если угодно, к «сливкам» израильского общества.
Прапрадед Шимона Левинзона был одним из основателей города Петах-Тиква – одного из первых крупных еврейских поселений на исконной еврейской земле. Его дед – другом великого рава Кука, одного из основоположников движения религиозного сионизма и партии «Мизрахи». Его отец, зарабатывая на жизнь торговлей, одновременно являлся видным деятелем вышедшей из «Мизрахи» национально-религиозной партии МАФДАЛ. Нужно ли после всего вышесказанного говорить о том, что семья Левинзонов обладала огромными связями как в деловых, так и в военных, и в политических кругах Израиля?