Разведка продолжает поиск
Шрифт:
Перед нашей обороной простиралась большая поляна, за ней начинался старый лес. Безусловно, для партизан позиция не из лучших, зато мы наглухо перекрывали основную дорогу, ведущую из гарнизона. Рядом в траншее были вырыты два окопа для расчетов самого грозного оружия — ПТР.
Разведчики с ходу заняли позиции вместе со всеми, а я и Попов уединились с Фидусовым.
— Вот и кончились наши каникулы, — задумчиво проговорил командир, когда мы подробно доложили о стычке. — Одно хорошо, успели получить боеприпасы.
Вскоре на опушку по лесной
Лишившись прикрытия, не пошли в атаку и гитлеровцы. Они залегли за деревьями и лишь изредка давали знать о себе короткими очередями. Фидусов, видимо, хотел дать команду выбить их оттуда, но вдалеке на дороге показались крытые машины. Наши пулеметы повели огонь, ударили винтовки. Машины остановились, из них сыпанули солдаты и скрылись в лесу. Значит, подкрепление.
Командир наш, как всегда, предусмотрителен. Может, опытный враг хитрит: здесь создаст видимость наступления, а часть своих сил бросит на фланги или к нам в тыл? Такое случалось не раз. Поэтому Макар Филимонович подозвал Попова и приказал:
— Снаряжай разведку. Одну группу — вдоль берега, вторую — левее дороги, по лесу.
Вдоль Дисны пошел со своими ребятами Григорий Гусаков. Он только что вернулся оттуда, ему лучше других известна прежняя обстановка. Левее дороги на лошадях отправились в поиск двое разведчиков с Яковом Елецким. Остальные сидели в обороне.
Долго скучать без дела не пришлось. Гитлеровцы, постепенно накопившись на опушке, вдруг устремились на передний край. Мы были начеку и такой открыли огонь, что они тут же откатились в лес. И все же каратели не успокоились, начали перестрелку. Она, однако, не отличалась особой интенсивностью: похоже, что враг ожидал нового подкрепления.
Так оно и оказалось на самом деле. Возвратившаяся первой группа Григория Гусакова доложила: со стороны реки неприятеля нет, зато с НП разведчики видели, что по дороге в нашу сторону двигались автомашины и большая колонна пехоты. Через некоторое время это же подтвердил и Яков Елецкий. Обрадовал он тем, что и левее дороги в лесу противник не обнаружен. На душе поспокойнело: враг не предпринял обходных маневров, следовательно, предстояло сражаться только по фронту. Но Макар Филимонович все же послал связного в штаб бригады: противник выступил из Дисны большими силами в сторону партизанской зоны — по дороге на Шараги — Николаево.
Фашисты и сейчас почему-то медленно накапливались на опушке, затем предприняли вялую атаку и отошли, стали окапываться вдоль кромки леса, изредка ведя
Вдруг из лесу выскочили три легких танка и устремились на нашу оборону. За ними бросилась и вражеская пехота. В ту же минуту в шквале пулеметно-автоматного огня прозвучали выстрелы ПТР. Танки сразу умерили пыл, попятились. Залегла, а затем начала отползать и пехота. Но до вечера враг не оставлял нас в покое: то обстреливал из орудий, то засыпал минами. Мы стойко держались, ожидая повторной атаки, но так и не дождались. Гитлеровцы прекратили огонь и отошли.
Темнело, когда снялись и мы, чтобы занять выгодные высотки на второй линии обороны.
Мы отошли за деревни Шараги, Николаево, Бушерово, Сыльманово, снова засели в траншею. В ту же ночь партизанская разведка встретилась с вражеской на левом берегу Дисны. Схватка была короткой: немцы скрылись в лесу, а мы отошли к своим. Нетрудно было сделать вывод — противник, потерпев неудачу на большаке, теперь искал слабые места на флангах.
Утром 1 июня гитлеровцы двинулись на линию нашей новой обороны. До 12 часов бригада сдерживала вражеский напор. Затем закипел бой слева от нас, на участке 4-й Белорусской бригады. Противнику удалось прорвать оборону и занять деревни Бондарцы, Мирончики, Копыльщину, Фролово, Жизово. Таким образом, наша бригада оказалась под угрозой полного окружения.
После полудня вся разведка пошла на связь с соседними бригадами. Как выяснилось, деревни Черепы, Синицы, Никитенки, а по шоссе Германовичи — Старый Погост также Белый Двор, Красовщина, Зеленки были уже заняты гитлеровцами. Теперь стало ясно, что наша бригада полностью окружена и прижата к непроходимому болоту Багна-Мох.
И все же теплилась надежда. Каратели только что заняли населенные пункты и, безусловно, как следует не укрепились. Значит, надо прорываться именно в эту ночь, завтра будет поздно.
Разведка, изматывая лошадей, прибыла под вечер в штаб отряда. Все были на месте: и Фидусов, и Щукин, и Семенов, и Галузо. Вместе с Поповым они тут же поехали к комбригу. А мы, наконец отпустив на волю взмыленных коней, завалились на траву возле штаба. Устали до смерти. Да и, откровенно говоря, настроение было неважным. Сказывалось напряжение последних недель: только что вели блокадные бои, понесли огромные потери при переправе через Ушачу, затем во время прорыва через железную дорогу, а тут предстоит выход из окружения.
К нам то и дело подходили партизаны, дотошно интересовались, как и что там впереди. Чтобы успокоить бойцов, я отвечал, что, дескать, ничего страшного нет, малость попали в окружение. Но мы-то действуем во вражеском тылу, значит, постоянно находимся в окружении. Теперь вот мы оказались в более плотном, но все же разведка нашла лазейку.
Многие не первый год в партизанах, привыкли к окружениям, частым блокадам. Их настроение передавалось новичкам. Поэтому на лицах бойцов не заметил растерянности.