Разведрота Иванова, вся епталогия в одном томе
Шрифт:
— Слышь, сержант, — обратился к быстро жующему сержанту Иванов — может останешься с нами? Вместе повоюем…
— Я бы рад, но у меня приказ — отступить за реку и укрепиться на том берегу. Так что никак. А своими силами — не справишься?
— Постараюсь, да маловато нас…
— Ладно, я начальству доложу, может пришлют кого в подмогу — проговорил сержант уже на бегу, замыкая группу своих бойцов. — Счастливо оставаться!
К удивлению разведчиков немцы не появились на хвосте отступающих красноармейцев. Не появились они и после того, как красноармейцев и след простыл.
— Как-то все это подозрительно — пробормотал Иванов, чует мое сердце — не к добру это. Не иначе как немцы что-то затевают…
— Ничего они не затевают — неожиданно ответил Вяземский. — По нынешней сухой погоде река тут только одна, верстах в пятнадцати за нами. Вот немцы и ждут, пока Красная Армия всю территорию очистит и на тот берег отойдет. А то ведь наткнутся на случайно отставших — воевать придется, а бой — это дело обоюдное, немцем тоже ответка прилететь может. Так что пойдут они, соколики, часика через два. Жалко, что сержант наш похоже еще не добрался до начальства.
Вдали, откуда-то из деревни, неожиданно донесся звук работающего мотоциклетного мотора.
— Немцы? — Иванов с автоматом передвинулся к задней стенке зерносушилки.
— Не, наши — улыбаясь, отозвался Петров. — Мотоцикл наш жужжит, московского завода. Сам послушай — звук такой мерзкий, звенящий, да еще будто сейчас сдохнет. А у немцев — звук солидный, густой, стабильностью отдает. Наши это.
Не прошло и минуты, как правота Перова подтвердилась. К зерносушилке подкатил мотоцикл. Водитель довольно небрежно спихнул с заднего сиденья пассажира и сообщил:
— Вы лейтенант Иванов? Вам пополнение передать велели — и с этими словами, развернувшись на месте, скрылся в деревне и облаке пыли. На дороге остался стоять странный субъект с двумя шпалами в петлицах. Странность его заключалась даже не в физиономии, априори исключавшей принадлежность владельца оной к православию, а в том, что вместо ремня с портупеей мундир перепоясывала какая-то пестрая веревочная лента.
— Прибыли принять командование? — строго спросил субъекта Вяземский. — Или вы по политработе? — уточнил он, разглядывая васильковый околыш фуражки и малиновые петлицы мундира.
— Не, что вы… меня к вам в пополнение прислали…
— А почему без оружия? И почему одеты не по уставу?
— Да, — как-то безнадежно грустно согласился майор, — оружия у меня нет. А одет — так это что выдали, то и одел. Я знаете, из добровольцев. Из Смоленска. Сказали, что эвакуировать будут только семьи комсостава, вот я и пошел… Я, знаете, работал начальником отдела снабжения местпрома, игрушечного треста. И мне, как начальнику, эту форму с двумя палочками и выдали — он робко коснулся пальцем петлицы. И отправили в распоряжение товарища Лапушкина, который директор вашей дивизии. А он меня к вам и назначил, пополнением. Сказал, что мне тут самое место. Вот вы, товарищ начальник, скажите — чем вас снабдить? Я — снабжу, у меня опыт в игрушечном снабжении еще дореволюционный…
— Стрелять — то хоть умеете? Я дам вам «Парабеллум»…
— Стрелять? — майор аж передернулся. — Упаси господь! Я же по снабжению…
— Ладно, — подвел итог Вяземский, — у нас тут как-то неожиданно весь хавчик закончился, а аппетит лишь нарастает.
— Я постараюсь — и Иванову показалось, что ответ майора раздался из пустого места, настолько быстро он куда-то скрылся.
— А ты говорил, что сержант не дошел, вашбродь — подал голос Сидоров. — Дошел он, дошел. И какой ценный кадр в подмогу прислал!
— Да уж… — ответил Вяземский, но развить мысль не успел: в дальнем углу зерносушилки раздалось какое-то пыхтение и голос майора пригласил «товарищей бойцов и командиров пополдничать».
— Вы уж извините, товарищи, но времени вы мне отвели маловато для полноценного снабжения. Так что пока — полдник по-скромному — и на расстеленной газетке из ниоткуда возникли фаянсовые тарелки с вензелем «Общепит». — Суп на обед будет, а пока на первое — каша пшенная с вишневым джемом, на второе — тут уж извините — сухой паек. Бутербродики с сыром и с колбасой, галеты, если кто любит. Сыр, если не ошибаюсь, бри — запах у него немножечко непривычный, но сыр вкусный. А колбаса — по-моему «Краковская», но точно не скажу. Кто что предпочитает пить? Могу предложить кофе и чай. Правда сливки к кофе только сухие, порошковые.
Изумленные разведчики молча мели выставленные лакомства, а майор весь просто лучился счастьем и приговаривал:
— И не говорите, что Моисей Лазаревич Вайсберг плохо снабжает. Моисей Лазаревич Вайсберг умеет-таки хорошо выполнять свою работу! Хотя продукты — и не мой профиль, но и тут Моисей Лазаревич кое-что может снабдить!
Так же молча допив чай («цейлонский, высший сорт!»), разведчики слегка расслабились и даже задремали. Но предаться дреме всерьез им не удалось.
— Извините, товарищи командиры и бойцы, вы никого в гости не ждете? А то с той стороны сюда едет довольно много народу…
Народу ехало действительно много. Так уж исторически сложилось, но пересохшие в засушливое лето болота сделали скромный проселок, проходящий через деревушку, где разместились наши разведчики, магистральной трассой продвижения немецко-фашистских войск в сторону Смоленска. Рабоче-Крестьянская Красная Армия, невзирая на тупость верховного командования и идиотизм командования среднего звена, смогла-таки создать довольно непреодолимый заслон на старой Смоленской дороге. Немцы же, тупостью и идиотизмом от природы не наделенные, решили не заниматься заваливанием трупами советских оборонительных позиций и направили свои высокомеханизированные войска в обход. И именно из-за этого Иванов, Петров, Сидоров и граф Вяземский, выглянувшие из-за полуразвалившейся бревенчатой стены зерносушилки, смогли воочию лицезреть танковую дивизию Гудериана на марше.
И не только ее. Бывший проселок так по большому счету проселком и оставался, большевистские власти и пальцем о палец не ударили, чтобы выкопать вдоль дороги хоть мало-мальски приличные канавы. Да что там говорить — и неприличных канав у дороги тоже не было, а потому германская военщина двигалась по магистрали сразу в четыре колонны. И танки Гудериана составляли лишь одну из них.
— Да, боюсь, что на эту свору нам может патронов-то и не хватить. Даже если по пуле на фашиста тратить — где нам столько пуль набрать? — вздохнул Иванов.