Разведывательно-диверсионная группа. «Индеец»
Шрифт:
– Ну, вот и любо... – простонал Артур. – Помереть ты не помрешь, гнида, а вот детей тебе иметь уже не судьба...
Он кое-как поднялся на ноги, корчась от жуткой боли, но арматурный прут из себя так и не вынул, тут Ерш был прав – можно было истечь кровью... Затем он добрел до беглеца, который был без сознания, и застегнул на его запястьях наручники. Руки Ерша были скованы вокруг гладкого железного трехметрового столбика, поддерживавшего навес над входом в какой-то склад.
И уже после всех этих манипуляций, которые отбирали последние силы, он стал растирать лицо своего
Ерш пришел в себя, и его тело тут же сломали пополам спазмы – он блевал от боли...
– Ну, вот и любо. Не сдох, ублюдок, и на том спасибо...
Ерш смотрел полными ненависти глазами то на Артура, то на свои брюки, которые в районе паха уже насквозь промокли от крови...
– Ты че наделал, гад?!! Ты че с моими яйцами сделал, падла?!!
– Девственности лишил... – ответил Артур и улыбнулся из последних сил.
У него уже плыли в глазах разноцветные круги, и он не стал терять драгоценного времени на лишние разговоры:
– Лежи, старшина... Отдыхай и жди персонального транспорта. А я пошел...
...Август 1993 г. Одесса, ресторан «Белый парус»...
– Твою мать, Индеец! – взорвался Медведь. – И ты столько лет от нас все это в секрете держал?
– Да, как-то не пришлось рассказать... – потупил взгляд Артур. – Да и не в секрете вовсе – Док вот знал эту историю с самого начала!
Вот тут уже «прорезался» Филин:
– Не понял?!! – Андрей в упор посмотрел на Мишу: – Ты что, и в самом деле все это знал?!! И молчал?!!
– Не моя же история, дак чего рот зря разевать... – меланхолично ответил Док.
– Ну ладно, партизаны! – проговорил Филин и обернулся к Индейцу: – Давай, рассказывай до самого конца!
– А вот до конца-то я как раз и не знаю, пацаны... Теперь Дока черед рассказывать!..
Друзья уставились на своего штатного «Айболита», а тот пожевал листик салата и заговорил:
– Ну, в общем... Я знаю только то, что видел сам или слышал от его друзей-милиционеров... – Мишка улыбнулся грустно и продолжил: – Артур наш выбрался тогда с рынка и, на свое счастье, почти сразу же наткнулся на машину ПМГ, патрулировавшую район. Для «зэка» они по рации вызвали другую «карету» и оставили одного милиционера для охраны задержанного, а Индейца, с пикой в боку, загрузили в машину и рванули по Дмитровке к центру... Короче, в Бурденко, как потом врач говорил, что его оперировал, они доставили Артура как раз вовремя – еще минут десять-пятнадцать, и был бы кирдык. Его тут же взяли в оборот и кинули на операционный стол.
– И что? – спросил пораженный Филин.
– Пробитую селезенку Артуру пришлось удалить...
– Ни фуя себе отметил! – проговорил Змей.
– А знаете, пацаны, что самое удивительное во всем этом? – сказал вдруг Док. – Его спасла водка!
– Как это?
– А просто! Пика пробила бутылку, что была в кармане бушлата, «продезинфицировалась» и вошла в его брюхо уже без микробов! – улыбнулся Мишка еще шире. – А водка, которая разлилась и пропитала всю его одежду, сыграла роль анестезии! Такой, знаете ли,
Друзья сидели пораженные этой историей и одну за другой курили сигареты...
Наконец, затянувшуюся паузу прервал Змей:
– Только вот я так ни хрена и не понял, как ты через несколько месяцев после этого в Отряд сумел попасть?
– А тоже Док помог! – ответил Артур. – Мы с ним тогда здорово подружились, когда я в госпитале «отдыхал»... Потом он оттуда ушел в Отряд служить, но телефонами мы обменялись. В марте 86-го мне устроили медкомиссию на профпригодность и уволили из органов. Ну, я Мишке и позвонил. По старой памяти... Хотелось с кем-то напиться с горя, а брательник мой, Васька, все говорил, что нельзя...
– Он тогда по телефону на Маринку нарвался, – продолжил рассказ Док. – Меня же уже дома не было... Сказал, кто звонит... Я его потом, через месяц, в апреле, через Василия и нашел. Ну, встретились. Поболтали о том о сем. Он на медицину пожаловался, мол, зря из «органов» выбросили, и что он здоров, аки бык. А его пощупал маленько и вдруг вижу, что парень-то хоть и без селезенки, а вполне здоров! Ну и предложил поговорить с Батей.
– А Батя меня сразу же «попытал» маленько, кто я и что, а потом к медикам отправил, на медкомиссию...
– А дальше я уже помню! – прогудел Бандера. – Пришел к нам новый боец, которого можно было соплей перешибить!
– Твоей соплей, Саня, можно Останкинскую башню перешибить! – захохотал Змей. – Не пробовал?
– Да на хрен она мне нужна!
– Вот так я в Отряд и попал, командир... – Индеец посмотрел на Филина. – И это «Личное мужество» с надписью СССР я получил именно за Ерша...
– Понятно... Ну а второе «Личное», которое уже «российское»?
– Тоже за него...
– Оп-па! – привстал со стула Медведь. – Что, встретились?
– Встретились...
– Так рассказывай давай!
– Может, передохнем немного? Выпьем?
Док набулькал в рюмки «шила», и друзья опрокинули в рот обжигающую нутро жидкость.
– Ну?!! – не мог успокоиться Медведь. – Рассказывай!
– Ладно... В общем... Тогда, в 85-м, Ершу за побег и за «нанесение телесных средней тяжести» – он, скотина, и в этом оказался прав – добавили к его «трешке» еще пяток годков и отправили по этапу. Только теперь уже на зону строгого режима.
– «Строгача», значит, схлопотал.
– Именно. Ну и пока я в Отряде служил, он в Коми свой срок и отмотал. Жаль только, что не «от звонка до звонка».
– Неужели за хорошее поведение выпустили по УДО? – спросил Змей.
– Не знаю, мужики, не знаю... Но только из восьми положенных ему лет он отсидел семь и вернулся из «командировки» в декабре прошлого года.
– И стал тебя искать?
Артур с удивлением посмотрел на Змея:
– Откуда знаешь?
– Догадаться нетрудно... – усмехнулся Алексей.
– Ну, в общем... Да... Стал меня искать, тварь.