Разведывательно-диверсионная группа. Кэт
Шрифт:
– Да, мон капрал, – прошептал японец.
– Ну, вот и хорошо...
Все самые паскудные неприятности, как известно, приходят в самый неподходящий момент. Хотя... А есть моменты, подходящие для пакостей?!
Это была итальянская «лягушка». Андрей уже взялся пальцами за колечко чеки противопехотной осколочной мины и стал просовывать в маленькую проушину запасную чеку от обычной гранаты, чтобы снять напряжение с взведенной чеки и привести мину в режим «хранения и перемещения», когда...
– Тихо, командир! Не шевелиться! – прошептал Кито.
Он
В пяти метрах от него, а от Джампа, соответственно, на метр ближе, «стоял в стойке африканский суслик». Суслик!.. Не самая большая, метра в два или немного больше, светло-бежевая змея поднялась над травой примерно на метр и осязала воздух своим раздвоенным язычком. Ее мощное, толщиной с мужское предплечье, упругое тело слегка подрагивало от напряжения – раздраженная, агрессивная рептилия была в раздумьях – в ее «радиусе поражения» было две цели, и она решала нелегкую задачу: «Кто первый?»
«Достанет, сука...» Мысли Андрея текли ровно и неторопливо. Кондор погрузился в нирвану и теперь только ждал этой атаки, не пытаясь сопротивляться – мозг старого бойца оценил ситуацию как безнадежную... Он, словно в кинотеатре, мог наблюдать все происходящее как зритель. Он даже видел самого себя... Оставалось только дождаться развязки в этом сюрреалистичном триллере.
«Жаль... Сдохнуть от укуса мамбы... Жаль...»
Змея все же выбрала жертву после «долгих раздумий»...
Эта рептилия перед своим знаменитым броском немного «приседает» всем телом к земле для того, чтобы потом «выстрелить» собой...
Как при замедленной съемке, Кондор видел все происходящее «кадр за кадром»... Двадцать четыре кадра в секунду...
Вот очень медленно и очень грациозно змея «присела» к земле сантиметров на тридцать... Вот она вздрогнула всем телом и «включила» свою «катапульту»... Вот полутораметровое тело, вытянувшись в смертоносное копье, летит с разинутой черной пастью в полуметре над землей, нацелившись ядонесущими зубами в лицо Кондора... Вот...
«Пиздец, братишка!..»
Но глаза он так и не закрыл, то ли от страха, то ли от наступившего ступора...
Вот... Джамп отбрасывает левую ногу далеко назад и глубоко приседает на правую, принимая боевую стойку, которую Андрей помнит еще с детства, – кекутсу-дачи («летящий дракон»)... Вот Джамп плавно «перетек» в шидо-дачи... Вот его правая рука нырнула к рукояти мачете, висящей на левом боку... Вот блеснуло в воздухе ее широкое, отточенное до состояния бритвы лезвие. Снизу вверх, совершая полный круг, – Кито бил широким махом, снизу вверх, против всех известных канонов и правил «сабельного боя»... Бил целенаправленно и со знанием дела... Мастерским знанием и умением!..
Вот агонизирующая голова черной мамбы, отрубленная от тела, шлепнулась в траву перед лицом Кондора... И вот опять Джамп, застывший с высоко поднятой мачете, зажатой в напряженной руке, в какой-то странной стойке, название которой Андрей не знал, «фиксируя результат» на бесконечные пять секунд...
«Все,
Да, кино действительно кончилось. Хотя... А было ли вообще кино?
Бросок черной мамбы – это, как утверждают зоологи, три десятых секунды! Три десятых! Секунды!..
В этот самый момент Кондор вставил чеку в свободную проушину мины и упал лицом в свои ладони.
«Приехали!.. Надо отдыхать, иначе всех подведу, как говорит моя матушка, „под монастырь срать“... Отдыхать. – Мысли ворочались в голове Кондора, словно неповоротливые бегемоты в бассейне зоопарка, медленно и лениво. – А япошка-то мой! Молодца-а!.. Теперь понятно! Теперь становится все понятно!.. Эх, ты! Камандыр, в штанах дыр! Ити-т твою мать, Филин!!!»
Он вспомнил, как Кито уходил из кинозала в Абажеле, когда крутили фильмы с Джеки Чаном или Брюсом Ли, или им подобными. Он вспомнил, какая играла на лице Кито снисходительная улыбка, когда ему приходилось (в добровольно-принудительном порядке, такое есть и в Легионе!) такие фильмы смотреть. И как был серьезен и напряжен этот японец, когда смотрел фильмы со Стивеном Сигалом, Боло Янгом или Марком Докаскосом... А еще он вспомнил в этот момент кое-что из истории национальных японских единоборств...
– Молодец, солдат... – Андрей безвольно перевернулся с живота на спину и раскинул в стороны руки. – Будо? Хотя нет... Нинзю-цу?
– Боевое искусство ниндзя утеряно, коммандер.
– Ты это расскажи своей телке, которую будешь трахать после того, как мы вернемся с этой операции, а мне не надо – я тоже кое-что могу в ваших национальных единоборствах... Айкидо, айки-джитсу – черный, первый дан...
– Ну да?! – В этом возгласе сквозило не только удивленное уважение, но и легкий сарказм. – Хотя... Да! Я слышал...
– Так что, солдат? Будо или...
Джамп как-то очень строго, как учитель на ученика, взглянул на Кондора:
– У нас не принято ни задавать, ни отвечать на такие вопросы.
– Ты сейчас не «у вас», боец! И я, твой командир, имею полное право знать, на что способен мой солдат! Я вижу, что на многое... Но... Так что?
– Будо и «Или»... – прошептал Джамп так тихо, словно боялся, что его кто-то услышит и осудит.
– Как глубоко, Кито?
– Я из старинного рода самураев. Такидзиро...
– Подожди. Что-то я слышал про эту фамилию...
– Не удивительно, месье капрал... Мой прадед – Ониси Такидзиро.
– Вице-адмирал японского императорского флота, который в 1944-м создал отряд первых камикадзе?!
– Да – это был он... Он был настоящим самураем – когда была подписана капитуляция Японии, он приехал к себе домой и сделал харакири – настоящий самурай либо победитель, либо мертвый... Другого не дано...
– Но ведь ты, Кито...
– Я, Кондор, трус и изгой своей семьи... Меня с самого детства учили быть самураем. Мой отец... Когда стало известно, что я связан с якудзой, мне было двадцать. Семья потребовала от меня извинений... А я сбежал в легион... Я трус... Ты когда-нибудь слышал, как самураи приносят свои извинения?