Развилки
Шрифт:
Ирина засмеялась.
– Давай, Никита, покажи нам обеим, какой ты галантный кавалер! А тебе, Аленушка, спасибо. Мы будем ждать тебя около нашего домика.
Разбалансировка! Откуда у Никиты вылезло это слово, любимое его механиком Николаем? Если что дрожит, говорил он, то это разбалансировка. Или шины надо менять. Никита не знал, что нужно менять в «фиате» Алены, но это нужно было менять и менять срочно. Машина дрожала вся. Дрожали ручки дверей, дрожал пол, особенно сильно дрожал руль. Никита сидел сзади и смотрел на руки Алены – они дрожали вместе с браслетиком на правой руке. Ирина сидела рядом с Аленой
– А вот и ваш Банья Виньоне, – сказала она и, лихо повернув, остановилась у каменной ограды.
Они вышли из машины, прошли по улице, состоящей из двух домов, и вышли к огромному бассейну посреди главной, как они поняли, площади.
– Тут горячие серные источники, в бассейне всегда плюс тридцать восемь градусов, а когда холодно, то над бассейном стоит туман, – рассказывала Алена. – Вот такой туман и снимал Тарковский. Красиво, когда ветер – он раздирает туман в клочья, очень мистическая картина. В кино купаются, но сейчас это запрещено.
– Раньше тут был курорт? – спросила Ирина.
– Не знаю точно, но думаю, что да. Недалеко горячий ручей, туда приезжают лечить суставы. Садятся на берег, окунают ноги в воду и сидят по часу.
Ирина наклонилась, потерла колено.
– Хочу к этому ручью, – сказала она.
Ручей шумел среди желтого известняка, затихал в заводях и обрывался водопадом в глубокое ущелье, на другой стороне которого, на горе возвышался то ли замок, то ли собор с пристройками. Вокруг горы зеленели холмы, плавно переходящие в долину.
– Это для меня место силы, – сказала Алена. – Суставы у меня не болят, но я тоже могу тут сидеть, греть ноги в ручейке и смотреть на собор. Это городок Кастиглионе де Орчиа, – добавила она, уловив вопросительный взгляд Никиты. – Там в соборе есть фреска Пьетро Лоренцетти. Мадонна с младенцем, четырнадцатый век.
– Без охраны? – спросила Ирина.
– И без реставрации, – сказала Алена. – Хотите посмотреть?
Ирина посмотрела на Никиту, пожала плечами.
– Я, пожалуй, посижу в этом месте силы, – сказала она. – Заодно полечу суставы.
Она без тени смущения сняла джинсы, села на теплый желтый камень, окунула ноги в ручей.
– Какое блаженство! – заулыбалась она. – Вы поезжайте, посмотрите, я потом на фотографиях все разгляжу.
В городке никого не было. Вообще никого! Пустые улицы, пустое кафе на площади. Между камнями мостовых росла трава. Стены домов излучали тепло. Алена взяла Никиту за локоть.
– Нравится тут? – спросила она.
– Очень нравится, мы с тобой в затерянном мире. Даже не верится, что где-то жизнь, проблемы, заботы.
– Да, ты все правильно сказал. Так во всей Тоскане. Живешь и не живешь одновременно.
Зашли в собор. Фреска Лоренцетти находилась в алтарной части, отгороженной железной фигурной решеткой.
– Ну хоть как-то заботятся, – сказал Никита, подойдя к решетке.
– Представляешь, сколько ей лет! – Алена подошла, прижалась. Никита обернулся, их взгляды встретились.
–
– Спасибо, мне давно так никто не говорил, – Алена смотрела на него и как будто чего-то ждала. Он поцеловал ее. Нежно и быстро. Ее губы ответили, именно этого они и ждали. Он обнял ее, положил руку на грудь.
– Не надо, – сказала она. – Не надо в храме.
Рассказ Ирины
Бессонница, что с ней делать? Ирина пыталась обмануть ее. Пару ночей она почти совсем не спала в надежде, что организм одумается, и она сможет выспаться без таблеток. Ага, не так все просто. Она просыпалась каждые три часа, читала, смотрела кино, выходила курить. Какие там звезды! Какая тишина! Под Москвой тоже тишина, но тишина тревожная. Если прислушаться, то можно услышать шум шоссе или лай собаки. А тут тишина комфортная, беззаботная, что ли. Никита храпит у себя в спальне – вот и все звуки. Его храп Ирину не раздражал, он какой-то уютный, домашний. Если в соседней комнате, конечно.
Утром она была совершенно разбитая. Как ни странно, перед сном иногда помогал растворимый кофе. Действовал он странно. Сначала вроде как бодрил, а через час глаза закрывались.
Рабочую почту она проверяла каждый день. Ничего срочного не приходило, и она решила Никите вообще ничего не говорить. Пусть расслабится. Завтрак у хозяев казался ей малосъедобным. Алена даже омлет не умела готовить. Овощи к нему надо лучше обжаривать, а то получаются то ли сырые и залежалые, то ли недоваренные какие-то. Кофе, правда, хороший.
Другие жильцы ей были не интересны. Сближаться с ними не хотелось. Какая-то американка, которую интересует только погода. И еще испанский художник неопределенного возраста. На Ирину он поглядывал оценивающе. Эх, мужчина, прошло для тебе время, когда такими взглядами можно заинтересовать женщину. И с такими худыми ногами в пятнах нельзя тебе носить шорты. Ты лучше пиши свои картины, если они будут гениальными, то тогда, может, на тебя женщины обратят внимание. А Андреа так и не появился. Ей интересно было бы посмотреть на мужчину, в которого влюбилась красотка Алена. Тут точно была любовь. Это в девяностые женщины уезжали за границу с уродами, лишь бы уехать от дефицита, инфляции, очередей и бандитов. Сейчас больше по любви или к большим деньгам. Большими деньгами тут не пахло, значит, по любви. Алена кокетничала в открытую. Позвала на экскурсию. Никита сидел растерянный, ждал ее решения. Ирина по глазам видела, что он хотел бы с ней пообщаться. Ладно, пусть пообщается, решила она. Может это его встряхнет.
В Банья Виньоне ей понравилось. Поняла Тарковского, тут у бассейна и правда много мистики. Да и антураж вокруг средневековый, загадочный. Алена про туман что-то красивое сказала, она не простушка, умеет говорить. Никита с нее не сводил глаз. Господи, неужели в Москве мало красивых девчонок? Там он их не замечает. Ее Наташка красивее Алены, она вдвоем их несколько раз оставляла, потом узнавала – никаких поползновений. «Сидит, – говорила Наташка, – курит и не знает, о чем разговаривать».
А у ручья хорошо! Она решила погреть ноги. Суставы, черт их дери! Для артрита рановато, это от слабости мышц. Надо ходить в спортзал. Наташка ей все уши про спорт прожужжала. А вид какой! Зеленые холмы, старый городок на горе. Алена что-то рассказывала о Лоренцетти, о его фреске. Пусть сами посмотрят, ей и тут хорошо. Никита отводил взгляд. Не смущайся, дорогой муж, она не против.