Развлечения для птиц с подрезанными крыльями
Шрифт:
Его смерть ничего не докажет. Так же, как и его мажорное существование. Так же, кстати, как и отчаянные попытки вырваться из него. Любой отчаянный жест кажется жалким, не так ли?
Отделенность и обделенность – есть ли граница между ними?
Марк выволок из саквояжа пакет с зеленой бамбуковой подушкой. Гардероб в новом городе он предпочитал менять целиком, а подушку повсюду возил с собой.
Глубокой ночью он подступился к открытому нужнику на улице. Нужник был затерян в снегах, его продувало насквозь. Приколоченная к кривому столбу, покачивалась на ветру фигура в черном балахоне, и синюшное лицо под капюшоном указывало, что это не чучело, а труп. Марк побрезговал
Сергей
Покинув совещание, Хрипонин ослабил галстучный узел. Теперь можно. Шея затекла, расправленные плечи задеревенели, ноги сопрели в непрактичных лакированных туфлях.
Впрочем, это того стоило. Фестиваль крафтового пива официально утвердили и внесли в план. В отчетах Гордумы «Крафтиру» подадут как культурное мероприятие в рамках реализации республиканской молодежной политики. Госкомитет по туризму вложится в продвижение. Наймут музыкантов, напечатают буклеты. Все чин по чину.
Хорошо быть с мэром на короткой ноге, а еще лучше – состоять с ним в родственных отношениях. Именно так бы сказали завистники, но только Сергей знал, во что ему обходятся братские узы.
– Если ты меня, не дай бог, подведешь…
Михаил подступился со спины, и Сергей вздрогнул.
– Если я тебя подведу, ты будешь отвечать перед федеральными комиссиями, – сказал он, оборачиваясь.
– И не поспоришь. – Михаил усмехнулся. – Крутая речь, горжусь. Ты так страстно говорил про воспитание молодежи, про творческую активность, про позорные разливайки в спальных районах, что я на секунду подумал, будто ты сейчас потребуешь ввести сухой закон или, на худой конец, комендантский час.
– Ну да, а свой бар подарю духовной общине.
– Ага, самое то. Кстати, я велел Кириллу доставить тебя в бар после совещания. Он ждет внизу.
– Да незачем утруждаться, – возразил Сергей. – Такси вызову без проблем.
– Он внизу уже. Ему на пользу. Если тебя не повезет, то поедет таксовать, сам понимаешь.
Сергей ненавидел этот деликатный патронаж, но поблагодарил брата за беспокойство.
Михаил элегантно, одним махом и пристроил шофера к делу, и в очередной раз подчеркнул старшинство над Сергеем. Да еще и обставил все как скромное благодеяние, как само собой разумеющуюся заботу.
Кирилл на синем «Лексусе» дожидался на парковке Гордумы, пристегнувшись и положив руку на руль. Поза водителя порождала иллюзию, точно он готов тронуться с места по щелчку пальцев.
– Как ваши дела, Сергей Владимирович?
– Отлично.
– Вот и отлично, раз отлично. Тогда поехали.
Кирилл, круглощекий стареющий добряк с аккуратно зачесанными набок волосами, поражал Хрипонина умением затыкать паузы пустейшими фразами, при этом вкладывая в них теплоту, человечность, даже некое подобие смысла и ни разу не заискивая. Шофер идеально держал субординацию и словно бы не придавал значения тому факту, что работал на мэра республиканской столицы. Не исключено, что в узком кругу Кирилл бахвалился высоким, пусть и холопским, статусом, однако верилось в такое с трудом.
– Как в Госсовете? – поинтересовался водитель. – Жизнь кипит?
– Кипит.
По пути он без предупреждения завернул на заправку.
– Машина пить хочет, – сообщил он и захлопнул за собой дверцу.
Сергей с досады развязал галстук, скомкал его и засунул в брючный карман.
Едва ли не с любовным выражением на лице,
Надо было настоять на своем и вызвать такси. Сэкономил бы и время, и нервы. А вместо этого Хрипонин жег себя изнутри смехотворным негодованием и безропотно дозволял водителю изображать из себя невесть кого.
– Напоили железного коня, пора снова в дорогу, – безмятежно сказал Кирилл, возвращаясь в «Лексус». – А представьте, Сергей Владимирович, автомобили в будущем станут на пиве ездить. Типа экологичный аналог.
– Тебя опередили. В Новой Зеландии уже разработали биотопливо на пиве.
– Ого, как здорово! Значит, годиков через пятьдесят и до нас доберется.
В окне проплыл щит с социальной рекламой. Мэрия предупреждала: «Встречная – черная полоса твоей жизни».
Добравшись до бара, Хрипонин с порога затребовал фермерской утки и крепкого бельгийского эля. Бармен Аркадий, в меру компетентный, в меру почтительный блондин из бывших панков, наполнил бокал боссу и спросил:
– Так понимаю, крафтовый фест наверху одобрили?
– С чего это ты взял?
Пусть только Аркадий намекнет на родственные связи. Сергей его без промедления уволит.
– Если бы не одобрили, вы бы водку пошли хлестать.
– Логично. Да, утвердили, в ноябре «Крафтиру» проведем.
– Поздравляю, Сергей Владимирович. Вы заслужили.
– Все заслужили. Я заслужил, ты заслужил, город заслужил.
Хрипонин поднял бокал в знак победы и сделал торжественный глоток. В желудок словно бухнула ледяная ампула с лекарством.
Помимо бара, Сергей владел бирмаркетом и фермерской лавкой, однако только в «Рекурсию» наведывался регулярно. Если магазин проще доверить грамотному управляющему (а сокурсник Насонов зарекомендовал себя таковым), то с баром эта история не прокатит. Любое место, где наливают, обладает ни с чем не сравнимой аурой. Эту ауру не измерить ни средней ценой за выпивку, ни качеством бизнес-ланчей, ни уровнем культуры персонала, ни дизайном интерьера, ни чистотой уборной, ни впечатлениями посетителей, нализавшихся до покаянных звонков призракам из прошлого. Эта аура – главное, что удерживает бар в городских алкогидах, в ресторанных рейтингах и в тяжелой ротации на волнах сарафанного радио. Как ни банально, у каждого бара есть душа. И хозяин обязан отслеживать мельчайшие вибрации этой души, трепетно оберегать ее и не травмировать бесконечными новшествами или, напротив, оскорбительным невниманием. Если владелец холодеет к детищу, бар умирает. Помещение пустеет, и туда въезжают другие господа со свежим проектом и своими взглядами на устройство души, вымученными и противоречивыми.
– Налей-ка мне имперского стаута, – приказал Хрипонин Аркадию. – И передай на кухню, пусть мне еще утки принесут.
Сергею казалось остроумным название «Эль Стакано», пока Михаил не признался, что при этих словах в его голове возникает образ красномордых мексиканцев в комичных шляпах на веревочке. Сергей ни секунды не цеплялся за бракованный вариант – лишь прекратил делиться соображениями с кем попало.
Маркетологи утверждали, что требуется одно-единственное слово – емкое, благозвучное, свободное от сорных ассоциаций. Настолько же тотальное, насколько и пустое. «Искра» отсылала к совковым символам, «клевер» – к Ирландии и к пабам, «ежевика» – то ли к клубничке, то ли к яблочной IT-тематике. От компонентов вроде «крафт», «пена», «пиво», «beer» Хрипонин отрекся из-за их исчерпанности. Нет верней способа прослыть эпигоном и распугать клиентуру, чем наречь бар «Пенным причалом» или «Пивным прибоем».