Развлечения для птиц с подрезанными крыльями
Шрифт:
«Рекурсия» угодила в поле зрения случайно. Посередине увлекательного спортивного ролика «Ютуб» выплюнул на экран рекламу курса для программистов. Злясь на то, что рекламу нельзя пропустить, Хрипонин прослушал ее до конца и обомлел.
То самое слово.
Выяснилось, что понятие используют и в программировании, и в физике, и в лингвистике, и в логике, а в матанализе есть даже термин «бар-рекурсия». Сергей набрел на золотую жилу и гордился собой.
Запив последний кусочек утки последним глотком имперского стаута, Хрипонин заказал
– Совершенствуемся для каждого, – пробормотал он, ступая за порог. – Заботимся о каждом.
Жена в наушниках смотрела видеоуроки по плаванию и молча подняла вверх указательный палец, приветствуя Хрипонина и вместе с тем предупреждая, чтобы не отвлекал. Он с грустью вновь отметил про себя, что ее лицо похоже на цветы из ее салонов – такое же красивое, изящное, с гармоничными пропорциями и абсолютно безжизненное.
Впрочем, незачем винить Лизу. С ее бизнесом Сергей вообще превратился бы в законченного невропата.
– Ну как, папа, крафтанул? – поинтересовался Рома, заглянувший на кухню за кофе.
– Крафтанул, а затем повторил.
– Круто. А я тут «Декстера» смотрю, вот на минуту прервался.
– «Декстер» – это про супергероев или про вампиров?
– Про серийного убийцу, который судит негодяев.
– Славное, наверное, зрелище.
– В точку, пап!
Лиза приостановила видео и сняла наушники.
– Такое ощущение, будто вы сговорились.
– И в чем наш сговор? – спросил Сергей. – Привет, дорогая.
– Вы мешаете мне учиться кролю.
– Да тебя инструктор в бассейне научит. А по компьютеру ты фиг поймешь.
– Надо, чтобы в голове сложилась картинка. Чтобы порядок действий засел в подсознании.
– Значит, так. – Хрипонин притворился серьезным. – Шаг первый. Примите в воде строго горизонтальное положение.
– Очень смешно.
– Я активирую твое подсознание.
– Да ну вас.
Лиза захлопнула ноутбук и ушла с ним в гостиную, оставив в воздухе ускользающий шлейф парфюмерных ароматов. Рома выбрал капучино на приборной панели и стал ждать, пока кофемашина его сварит.
– Мама сказала, – произнес сын, – что наймет репетитора по обществознанию и истории.
– Так мы вроде в мае договорились, что так и сделаем. Жаль, что Игорь Кириллович отказался.
– Она говорит, что уже в сентябре занятия начнем. А я хотел в ноябре. Ну или в октябре, на крайняк.
– Мама права. Чем раньше вкатишься в учебный год, тем лучше.
– Да я уже забыл, в каком году Куликовская битва была. Мозги одеревенели за лето. Нужно постепенно вкатываться, а не так вот – сразу.
– Ну-ну, не прибедняйся. – Сергей засунул руку в карман и обнаружил там смятый галстук. – Тебе стейк пожарить?
– Нет, меня мама покормит.
– Хорошо. Тогда иди «Декстера» досматривать, пока там маньяков без тебя не переловили.
Да уж, минули времена, когда Хрипонин называл детей цыплятками.
Облачившись в домашнее, он вытащил из маринада
Он ценил разговоры с сыном и не понимал тех родителей, которые воспитывают детей в стерильном информационном пространстве и кривят губы, если кто-то упоминает секс или насилие. Такие родители больше пекутся о собственной репутации, чем о будущем детей.
Нет верней средства отдалиться от ребенка, чем приучить его к ханжеству.
Бесспорно, разногласия с Ромой случались постоянно. Хрипонин отмечал про себя безалаберность сына, его зарождающуюся заносчивость и склонность к плоским суждениям. Рома, как и тысячи подростков его возраста, с видом мудреца утверждал, что любви не существует, а жизнь скучна. Будь сын хотя бы на пять лет старше, Сергей доказывал бы ему, что жизнь скучна для тех, кто сам тосклив и бездарен, а существование любви выгодно отрицать тем, кто не желает тратить усилия, чтобы построить семью. Сейчас же Хрипонин осознавал, что сын философствует от нехватки опыта.
Сергей гордился тем, что не отнимает у ребенка счастливых заблуждений раньше положенного.
Вот с дочерью у него не так ладилось. В шестом классе Стелла зажглась идеями радикального феминизма и начала молоть чушь про засилье цисгендерных мужчин, про токсичные отношения и подружественные коммуны. Лиза призывала Сергея не бить тревогу.
– Сам знаешь, – говорила она. – Вчера они увлечены куклами, сегодня корейской музыкой, а завтра еще чем-нибудь. Не отбирать же у нее интернет.
– Правильно, – соглашался Сергей.
В конце концов, дочь могла подцепить интерес и к чему похуже. К роликам Навального, например. Сегодня дети взрослеют быстро.
В августе они отправили Стеллу в элитный лагерь с изучением английского языка и ждали ее возвращения с надеждой, что за месяц дочь избавится от глупостей в голове или хотя бы заменит их на другие.
Ира
Бабушке за глаза досталась шутливая взбучка.
– У нее строгое мясное кредо, – пояснила Ира соседке по общаге. – Она боится, что мы тут отощаем, как узники в Освенциме.
– Жуткая смерть двух магистранток потрясла Элнет Энер, – произнесла Даша тоном захолустного репортера.
– Надо будет месяца через три на фотошопе сделать впалые щеки, обескровленное лицо и послать фотографию бабушке.
– Страшно представить ее реакцию.
– Она примчится спасать нас борщом и макаронами по-флотски.
Даша призадумалась.
– Иногда мне кажется, мои только порадуются, если меня увезут на «Скорой» из-за растительной диеты. Тогда заботливый диетолог с докторской степенью вылечит меня от капризов и научит любить всех земных тварей, что попадают ко мне в тарелку.