Развод и девичья фамилия
Шрифт:
Мальчишка моментально принял боевую стойку. Капитану даже показалось, что он видит, как со всех сторон выставились и навострились колючки.
– Ну конечно, дома! Вы что, с ума сошли? Вы думаете, это она…
– Я ничего не думаю, – перебил капитан сердито, – я пока просто спрашиваю. Она никуда не выходила?
– Нет, – почти крикнул мальчишка, – да куда ей выходить-то?! Она после работы всегда дома!
– А… по телефону разговаривала?
– Я не знаю! Я не слушаю, что она делает! Я английский
– У тебя своя комната?
– Ну, конечно, чья же еще?
– И ты из нее не выходил?
– Не выходил я! Я никогда не выхожу, если этот козлина приезжает!.. Очень он мне нужен!
– Подожди, – попросил капитан, – какой козлина? Мамин начальник, что ли?..
– Что происходит? – спросила с порога Кира. – Тим, почему ты орешь?
– Ничего, – заспешил капитан, – парень сделал мне кофе. Ваш, – тут он улыбнулся самой обворожительной улыбкой, – я пить не могу, уж извините.
– Мам, я папе позвоню, – угрюмо сказал мальчишка. – Может, он приедет?
– Еще не хватает! – тихо, но очень убедительно воскликнула мать. – Ты знаешь, сколько времени?
– Мам, у меня есть часы и глаза!
– Тогда не говори глупостей. Сейчас мы закончим и будем чай пить. И ты пойдешь спать.
– Мам, ну пусть он приедет!
– Тим. Нет.
– Мам, ему ехать три минуты!
– Нет.
Так-так, подумал капитан. Серый волк, зубами щелк.
– Ну и ладно! – злобно сказал мальчишка, повернулся внутри своих штанов и выскочил из кухни. Штаны скрылись намного позже.
– Что это за мода… – пробормотал капитан, проводив глазами мальчика.
– Такая, – объяснила Кира.
– Значит, вы все время были дома, ничего не видели, не слышали, – неожиданно спросил он, – во сколько вы приехали?
– Около семи, наверное. Или чуть позже семи. Если у меня на работе нет никакого… форс-мажора, я всегда приезжаю примерно в это время.
– А ваш начальник к вам часто приезжал?
– Не слишком. Если у нас возникали проблемы на работе и нам надо было обсудить их в спокойной обстановке, приезжал. Никакого, – она поискала слово, – графика приездов у него не было.
– А почему он с первым замом не обсуждал?
– Я не знаю, – резко ответила Кира, – может быть, он и обсуждал, но без меня. Ко мне Костик всегда приезжал один.
– У вас плохие отношения?
– С кем? – не поняла она.
– С первым замом?
– Почему у нас должны быть плохие отношения?
– Не должны, – раздраженно заявил капитан, – но могут. Вы не хотели стать первым замом? Вы женщина умная, деловая, сразу видно, а всего только второй зам. Тем более вы давно работаете, а этот первый зам – недавно.
Кира поболтала туркой, в которой еще оставался глоток кофе.
– Если вы хотите сказать, – начала она, – что я пристрелила Костика на лестнице собственного дома
– Да вы уж все сказали!.. – пробормотал капитан.
– Батурин отличный журналист. У нас почему-то принято говорить – неплохой, – отчеканила Кира, – если говорят, что журналист «неплохой», значит, это отличный журналист. У него есть чувство стиля, он хорошо пишет по-русски, что удивительно при его биографии, он жесткий и… правильный организатор. На месте Костика я бы его боялась.
– В каком смысле?
– Он дышал ему в спину. Я думаю, что через год он вполне мог бы обставить Костика.
«Батурин, – записал капитан, – претендент на должность».
– Это я к тому говорю, – продолжила Кира, словно капитан записал не в записной книжке, а у себя на лбу, и она там легко все прочитала, – что, может быть, Костику имело смысл прикончить Батурина, но никак не наоборот. Все само пришло бы к тому, к чему пришло сейчас – Гришка получит главного, и это будет его журнал.
– Зачем же ждать? Можно ведь и не ждать, а застрелить, к черту, да и все.
Кира пожала плечами. Свитер дрогнул, и матовой кожи открылось еще немного больше.
Капитан дрогнул и отвернулся.
– Господи, – вдруг произнесла она с тоской, – какой ужас! Костика убили, а мы говорим чудовищные вещи, как будто так и надо!
– Если не говорить, тогда никто никогда не узнает, кто застрелил вашего… Костика.
– А узнает, что тогда, – спросила она, – он воскреснет?
Они помолчали.
– Нет, – сказала Кира, – Батурин не мог его убить.
– Почему?
– Выясняйте сами, – с сердцем ответила она, – вы в милиции служите, вам и карты в руки.
– Я как раз выясняю. Кто-нибудь, кроме вашего сына, который, как я понял, учил уроки и ничего не видел и не слышал, может подтвердить ваше алиби?
Вот это был удар так удар.
Она заморгала и даже отступила немного, наткнувшись спиной на полированную стойку. Капитан смотрел на нее, сделав оловянные глаза.
Очень хорошо. Давай. Теряй почву под ногами. Знай, что я могу сейчас же уволочь тебя в КПЗ.
А то «Глухари на токовище», понимаешь!
За дверью опять произошло какое-то движение, шлепанье босых ног, и в кухне возник высоченный красавец в халате. Волосы у него были взлохмачены, на щеке вмятина от подушки.
– Вечер добрый, – сказал красавец и зевнул во всю зубастую розовую пасть, – Кирха, что тут у нас происходит?
Капитан моргнул, прогоняя олово из глаз.
– Да хоть бы вот он, – как ни в чем не бывало заявила Кира Ятт, наградил бог фамилией!.. – Вот он может подтвердить мое… алиби. Да, Сергунь? Ты можешь?