Развод в 40. Я не прощу измену!
Шрифт:
Сердце щемит от боли за моего малыша. На глаза наворачиваются слезы, а кулаки сжимаются от злости и бессилия.
У маминой квартиры есть один большой недостаток – она находится в отдалении от остановки. До нее нужно идти пешком десять минут. А с маленьким ребенком – все пятнадцать. И примерно двадцать – ехать на маршрутке до садика.
Вещи, которые я вчера схватила, удирая от взбесившегося мужа, совершенно не подходят для такой морозной погоды. И, разумеется, Кирюшка ожидаемо мерзнет. Я и сама продрогла в этом
– Сынок, – торможу и присаживаюсь на корточки, заглядывая в любимые глазки. – Сегодня придется потерпеть. А завтра я постараюсь съездить и забрать из дома наши вещи.
– Не надо, – отчаянно мотает головой. – Я боюсь…
– Не бойся. Мы со всем справимся.
Целую раскрасневшиеся щеки, и мы продолжаем наш путь, но уже через каких-то пять минут чувствую, как от холода колотит все тело. Что говорить про маленького ребенка…
– Мамочка, давай зайдем погреться? – дрожит мой котенок. – Пожалуйста…
Надеюсь, Кононов, для тебя приготовлен отдельный котел в аду…И черти тебя будут драть с удвоенной силой за страдания моего ребенка…
На глаза попадается вывеска пекарни, которая, о, чудо, уже оказывается открытой. Мы заходим с сыном внутрь, и нас тут же атакуют ароматы свежей выпечки.
– Мммм, как вкусно пахнет, – с надеждой тянет сыночек.
Витрина притягивает взгляд, и я не удерживаюсь – беру наш любимый с Кирюшкой пирог с яблоком и вишней и рогалик с маком.
Согревшиеся и повеселевшие, выйдя из пекарни, мы с сыном прибавляем шаг, по пути лакомясь вкусной сдобой. И как раз успеваем запрыгнуть в подошедшую маршрутку.
– А это вечером мы с тобой чай попьем, – бормочу на ушко, усаживая малыша к себе на колени, а сверху водружая пакет с пирогом.
– Договорились!
В раздевалку залетаем как раз в тот момент, когда начинают раздавать завтрак. Помогаю сыну переодеться и подталкиваю в группу.
– Я тебя очень люблю, мамочка, – Кирюшка виснет у меня на шее. – Не ходи к папе. Я лучше потерплю…
– Все будет хорошо, сынок. Не бойся. Иди, завтракай и играй с ребятками.
Чмокаю малыша в пухлую сладкую щечку, и Кирюшка уносится к детям. Я очень надеюсь, что он сможет отвлечься от того кошмара, что произошел с ним вчера.
Предупреждаю воспитателя, чтобы ни под каким предлогом не отдавала сына мужу, если вдруг Володя заявится в группу. Я, конечно, сомневаюсь в этом, потому что наш бравый отец за все время, что Кир посещает этот сад, был здесь ровно ноль раз. У меня даже большие сомнения, знает ли он, где находится садик, но береженого Бог бережет.
– Это, конечно, нарушение закона, но я сделаю все, что смогу, – со всей серьезностью кивает воспитатель. – Сама прошла через развод. Не волнуйтесь, Евгения Львовна, мы за Кирюшку горой стоять будем.
В любой другой ситуации я бы с удовольствием повалялась с сыном дома, мы бы посмотрели бы мультики и попили чай с пирогом…
Но у меня в кармане две тысячи рублей, и я не имею возможности расслабляться.
Мне нужна работа.
С этими мыслями я выхожу за пределы территории садика. И натыкаюсь на каменное тело.
В ноздри забивается знакомый запах. Ужас и животный страх парализуют тело. Часто дышу, как загнанная лошадь, и медленно скольжу взглядом вверх, пока не натыкаюсь на кривую ухмылку и сощуренный торжествующий взгляд.
– Ну, здравствуй…жена, – последнее слово муж выплевывает как ругательство. – А, ну-ка, пойдем, поговорим.
Володя выбрасывает руку вперед и хватает меня за предплечье. С силой сжимает, и даже сквозь одежду я ощущаю болезненную хватку. Вскрикиваю, морщусь и пытаюсь вырваться. Но Володя не обращает на мои жалкие потуги никакого внимания и продолжает упорно тащить в сторону припаркованного внедорожника.
Как картинки в калейдоскопе, перед глазами мелькают кадры вчерашнего дня. Удар головой об стену, ладонь мужа на шее, толчок и падение Кирюшки…
Понятия не имею, откуда берутся силы, но я выдергиваю руку из захвата и уношусь в другую сторону.
– Стой! Стой, истеричка! – несется вслед, что придает мне сил и скорости. – Женя, твою мать!
Я понятия не имею, как объяснить свои дальнейшие действия. Состояние аффекта. Помутнение рассудка. Ретроградный Меркурий вошел в Венеру…
Я замечаю припаркованный кроссовер и мужчину за рулем, что-то листающего в телефоне. И не придумываю ничего лучше, чем…распахнуть пассажирскую дверь и запрыгнуть на переднее сидение.
Мужчина отрывается от экрана смартфона, поворачивает голову в мою сторону и оглядывает с головы до ног, вздернув бровь.
– Пожалуйста, поехали, – умоляюще тараторю, высматривая мужа через лобовое стекло. – Скорее!!
– Гонятся за тобой, что ли? – съехав по сиденью, лениво интересуется мужчина.
– Да! – выпаливаю на грани истерики. – Пожалуйста, поехали. Я заплачу! – Начинаю рыться в своей сумке. – У меня есть деньги, – достаю тысячную купюру и бросаю на приборную панель.
– А, ну, тогда это все решает, – насмешливо тянет мужчина, не торопясь заводить двигатель.
Сверлим друг друга глазами. Тяжело дышу, в волнении кусая губы.
Внезапно тишину автомобиля разрезает громкий звук…урчащего желудка незнакомца.
И тогда я окончательно наглею.
– У меня есть пирог, – неуверенно шепчу, приподнимая пакет на уровень глаз. – С яблоком.
– Ну, раз пирог…Да еще и с яблоком…
– И с вишней.
– Ну, тогда это все решает. Поехали, – улыбается незнакомец, проворачивая ключ в замке зажигания.