Развод в 45. Мы больше не семья
Шрифт:
От слов сестры мне становится еще больней, еще обидней. Сердце сжимается.
– Тетя! – визжит Алина. – Ты не понимаешь. Мама сама виновата!
Я разворачиваюсь и недоуменно смотрю на эту неблагодарную.
– Она не хочет, чтобы я была счастлива. Почему папа на моей стороне? Если бы мой парень и правда был плохим, папа первый запретил бы нам встречаться. А он поддержал. А мама чушь всякую про него говорит, достала уже.
– Вы меня, конечно, извините, – внезапно подает голос любовница, – но я и подумать не могла, что с моим появлением разыграется
Хочу ответить, но мое запястье сжимает сестра и выступает вперед.
– Ты вообще заткнись, – категорично говорит Карина. – Он женат! Ты можешь сколько угодно думать про грани развода, но он женат. Этот свин не потрудился даже расстаться с законной супругой, а ты там, видите ли, думала и приняла. Ухаживания нужны? Пусть разведется для начала. Пока у него есть этот вонючий штамп в паспорте, он под запретом, поняла?
– Ой, Карина, – тянет муж нарочито уставшим голосом. – Развели тут сыр-бор. Да разведемся мы.
Слежу за эмоциями каждого, и даже становится легче. Мои родные люди на моих глазах опускаются все ниже. Останется просто забыть их и залечить раны, что образовало предательство.
Тем не менее муж продолжает:
– У нас и так все к этому шло. Сплошное непонимание в последнее время.
Мои брови взлетают так, что, кажется, скоро коснутся линии роста волос, настолько я удивлена его словами.
– Леш, ты вообще о чем? – говорю нетвердым голосом. – Какое еще непонимание? В чем оно проявлялось-то? Не припомню ни единого случая, чтобы мы с тобой в последнее время ссорились или спорили.
– Ой, Ир, – отмахивается он. – Хватит тут роль играть и притворяться. Мы оба знаем правду.
Я усмехаюсь, прекрасно понимая, что сейчас он просто выгораживает себя. Кто же захочет упасть носом грязь перед молодой любовницей? Вдруг она разглядит настоящее нутро?
Качаю головой.
– Что ж, я поняла тебя и оспаривать твою позицию не имею желания. Мы разводимся. И когда начнешь сожалеть и захочешь попросить прощения, просто помни, что я не прощу. Ни слов, ни унижения, через которое ты заставил меня пройти. Никакого пути назад после твоего озарения не будет. Нашего брака и семьи нет. Ты обесценил все, что создавалось двадцать пять лет. И твои дети, увидев твои поступки, когда-нибудь поступят с тобой так же. – Я указываю на дочь, которая внезапно притихла.
Хоть я и знаю, что сын, скорее всего, поддержит отца, но надеюсь, все же не так прямо и зло, как делает сейчас дочь.
После моих слов Алина закатывает глаза и встает.
– Ой, да хватит уже, мам. Опять ты начинаешь.
– Ты права, солнышко, – специально называю дочь словом, которым называла ее всю жизнь с момента появления на свет. – Живите как хотите.
Повернувшись, иду к выходу из ресторана.
– Посмешище, – говорит сестра. – Неблагодарная дочь, променявшая мать на какого-то ублюдка. И изменщик и трус, который на старости лет начал волочиться за шлюшками. Слава богу,
– Тетя, – пытается вставить слово Алина.
– Тебя это тоже касается. Вон твоя семья, напротив. А не я и твоя мать.
Сестра догоняет меня вместе с Таней, которая с таким же шоком наблюдала за ситуацией.
Я оглядываю ресторан и понимаю, что свидетелей больше, чем мне казалось. Но увы… это реальность. Жизнь, где предают дети и мужья. Где обесценивается материнская любовь и супружеская верность. Где клятвы в угоду похоти и трусости превращают в пыль. Где невозможно устоять перед соблазнами. Жизнь, где люди боятся быть честными и иметь отвагу признать свои слабости.
Мы все вываливаемся из дверей ресторана. Я чувствую, как слабеют ноги, потому что силы разом покидают тело и наваливается реальность.
– О боже… Боже…
Стараюсь отдышаться.
– Так, спокойно. Пошли. – Карина снимает с блокировки мой автомобиль и помогает сесть на пассажирское сиденье. – Сиди тут, а я попрощаюсь с Таней и вернусь.
– Не надо, иди с ней… давно же не виделись.
– Ага, прямо побежала. Сиди, говорю.
Сестра закрывает дверь и через минуту возвращается. Заводит двигатель и вклинивается в поток автомобилей.
– Едем не домой, я правильно поняла? Может, ко мне в отель?
– Не знаю… Я сейчас плохо соображаю, Карин.
– Ладно. Поедем домой, я сама соберу твои вещи. Помогу и буду рядом, ты не думай. Мне не сложно, да и не хочу я оставлять тебя одну. А потом решим, чего и куда, хорошо?
Киваю в ответ.
– Поверить не могу, – слегка отрешенно говорю. – У меня так болит горло, словно бежала марафон.
– А это пореветь надо хорошенько, и все будет отлично. Поверь.
– Верю, – усмехаюсь невесело.
Мы приезжаем домой, и едва ступаем на порог, как рядом с моей машиной паркуется авто сына.
Из груди вырывается всхлип.
Словно гора с плеч. Я не хочу сбрасывать на него эту бомбу, но ощутить поддержку от Андрея – это важно.
Он входит за мной и смотрит чуть хмурясь.
– Мам?
– Привет, сынок.
– Привет. В чем дело? Ты плакала, что ли?
– Я ухожу, Андрюш. Твой отец завел любовницу и… Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что наша семья на этом моменте перестает существовать.
Он смотрит удивленно.
– Ма, ты че, серьезно? Из-за этой фигни разводиться? Успокойся.
Глава 4
Первый порыв – закричать, что это вовсе не фигня. Это предательство, причем даже не двойное, а тройное, судя по тому, что сын тоже принял сторону отца. Я искренне ждала от него поддержки. Однако сегодняшний день не перестает удивлять. Бьёт, бьёт, и бьёт. Да так сильно, что дышать трудно.
Хочу высказать все это, но появляется сестра.