Развод. Боль предательства
Шрифт:
Какой красивый у него нос! Такой прямой, мужской, довольно крупный, но не чрезмерно.
— Вы всегда сами проводите собеседования? — неожиданно для самой себя спрашиваю я.
Очень смело для меня.
— Нет, — отвечает он, но его ответ ничего не проясняет.
Я молчу и жду его вопросов. Стараюсь собраться и сконцентрироваться. А еще не думать о том, как приятно от него пахнет.
— Почему вы сказали, что уронили папку? — неожиданно спрашивает он.
Этот вопрос — совсем не то, что я ожидаю услышать.
— Эмм… — мнусь я, — потому, что я ее уронила?..
Слышу себя со стороны и удивляюсь тому, какой тонкий и напряженный у меня сейчас голос.
— Вы ее не уронили, — он не сводит с меня своего пристального взгляда своих цепких серых глаз. — Вы ею хлопнули по стойке, потому что девушки не обращали на вас внимания, — уверенно говорит он, словно обвиняя меня. — Так вот, я спрашиваю, почему вы сказали, что уронили папку?
Ну, раз он все видел… упираться бессмысленно, еще решит, что я лгунья.
— Я не хотела конфликта, — мямлю я, — на случай, если бы меня взяли.
— Боитесь конфликтов? — заинтересованно поднимает он широкую бровь.
Ох, какие брови! Загляденье просто!
А вопрос-то опасный! И явно с подвохом! Вот прям пятой точкой чую.
— Не боюсь, но не люблю, — осторожно отвечаю я.
— Значит, стараетесь их избегать? — уточняет он, прищурившись.
Вот как тут правильно ответить? Скажешь «да» — решит, что боюсь общаться с клиентами, которые часто бывают конфликтными, ответишь «нет» — решит, что склочная и буду коллектив расшатывать.
Ах, ладно, отвечу, как есть.
— Я не люблю конфликты и почти никогда сама их не инициирую, наоборот — всегда стараюсь сгладить углы. Так что да, можно сказать, что я неконфликтный человек. Но если понимаю, что его не избежать, то буду отстаивать свои интересы, — осторожно говорю я.
— Хмм… А как вы относитесь к авторитарному стилю управления? Спокойно подчинитесь или будете настаивать на демократии?
— Подчинюсь, — незаметно вздыхаю я, уже понимая, что если возникают такие вопросы, то демократией там и не пахнет.
— Вы не замужем, верно? — он так сейчас дыру во мне прожжет, если продолжит таким же образом пристально разглядывать.
Что он там такого интересного увидел на моем лице?
— Верно, — киваю я.
Это написано в моем резюме.
— Но собираетесь?
Ну, вопрос понятен — опасается, что сразу в декрет уйду, едва начав работать.
— На данный момент нет таких планов, — нервно тереблю ремешок сумки, стоящей у меня на коленях.
— Но могут появиться?
Странный вопрос. Я непонимающе смотрю на него. Ну, он же понимает, что теоретически могут.
Он вздыхает.
— Ладно, спрошу прямо — вы в отношениях? С кем-то встречаетесь?
Ах, вот оно что — намекает на то, что сейчас планов нет, но могут появиться в любой момент в случае, если у меня
— Нет, я ни с кем не встречаюсь, и я не в отношениях, — заверяю его я.
— Даже на свидания не ходите?
Я мотаю головой и смотрю на гладкую блестящую поверхность стола. Так тихо, что даже слышно, как гудят лампы.
— Почему? — он не отрывает от меня заинтересованного взгляда, словно разглядывая интересный экспонат на выставке.
А почему он спрашивает? Просто любопытство? Или опять какая-то психологическая проверка? Закусываю губу.
— Ну… мне просто сейчас не нужны отношения, поэтому и не хожу на свидания, — я смущаюсь и краснею.
Ну не говорить же ему, что особо-то меня никто и не звал, кроме Славика, моего однокурсника, но там вообще тоска зеленая. Не интересую я, похоже, мужчин.
Повисает пауза. Мне жутко неловко, но я все же поднимаю на него взгляд. Его серые глаза сейчас цвета расплавленного свинца, смотрят на меня так пристально, что у меня от страха даже сжимается что-то внутри.
— А со мной пойдете?
Глава 20. Реферат
Сейчас я начинаю вспоминать странные вопросы, что были на собеседовании. Он потом сказал, что хотел узнать меня получше, но какая в действительности была цель? Найти безропотную и покорную овечку, которая будет терпеть его походы налево? Серую тихую мышку, ждущую дома, пока он любит смелых, страстных и ярких?
Звучит, как бред. Но так ли я далека от правды?
Сижу на лавочке парка и смотрю, как солнечные лучи проникают через листву раскидистого дерева.
Чуть ранее я прошлась до банка и восстановила свою карту, так что теперь у меня есть доступ к деньгам.
Это мой личный счет и мои деньги, хотя кидал мне их на счет Кирилл, «на булавки». Там не то, чтобы огромная сумма, но хватит не только на булавки, а вполне себе можно жить месяца три-четыре.
И нет, гордо отказываться от них я не буду, не в том я сейчас положении, к тому же я считаю их своими. Пока я не нашла работу и не начала сама зарабатывать себе на жизнь, эти деньги мне очень даже пригодятся.
Надо было не отказываться от поиска работы после замужества. Сейчас не пришлось бы искать. Да я, собственно, и не собиралась отказываться.
Я ведь из простой семьи, и оба моих родителя работали просто потому, что иначе не прожить. Вот и я выросла в убеждении, что женщина должна работать. Мама всегда говорила мне, что нужно рассчитывать только на себя, и я с ней была согласна.
Но Кирилл вырос в другой семье. Его мама вообще не работала, может, разве что совсем в молодости. И она считала, что мужчина должен обеспечивать семью, а женщина — заниматься домом и детьми. Именно такие убеждения она и привила своим сыновьям.