Развод. Цена ошибки
Шрифт:
— Ох и не хорошее у меня предчувствие.
— Что за хрень, Слав? — я торможу на пару ступеней выше.
Брат разводит руками, так ничего и не объяснив, а дальше открывается дверь, и мы с ним застываем на пороге.
Девушки напротив тоже не двигаются, и только кот вертится как уж на сковородке в руках Тани. Рыжая Татьяна и рыжий кот смотрятся дико комично.
— Какого черта ты приперся? — Таня шипит на Славу, очевидно, копируя звуки своего кота.
Что происходит? Они знакомы?
— Я же сказал, что из-под земли
В этот момент кот вырывается, с громким шипением юркает между моих ног и убегает в подъезд.
— Твой кот такой же бешеный, как ты, — спокойно констатирует Слава.
— Это потому, что он ненавидит мужиков-дуболомов, — Таня воинственно складывает руки на груди.
— Именно поэтому у тебя их нет? — осуждающе цыкает брат.
— Все у меня есть!
Из подъезда, с самого низа, слышится, как что-то разбивается. Таня срывает с вешалки кофту, попутно хватает за куртку брата и с криком: «За мной!» утягивает его вниз.
Слава только и успевает, что ошалело посмотреть на меня.
— Это что сейчас было? — Соня, так же, как и я, провожает троицу взглядом.
— Это побег, — решительно заявляю я. — Или провокация. Думаю, узнаем позднее.
Калинина кивает мне и проходит в квартиру. Я захожу следом и замираю в шаге от нее. Тесный коридор, слабое освещение, только мы вдвоем. Ее голые стройные ноги, пухлые губы, которые она тут же облизывает, и сводящий с ума запах.
Мне не под силу устоять перед ней. Ни тогда, ни сейчас. Как ни старайся, как ни держи себя в руках — все это не имеет ни малейшего смысла. Именно поэтому я делаю шаг навстречу, аккуратно подхватываю ее под бедра и сажаю на тумбу при входе.
Опускаю лицо Сони и впиваюсь в ее губы своими. Вот теперь все. Теперь уже точно назад пути нет.
Глава 24. Не так, как кажется
Соня
Я не знаю, как умудрилась перейти тонкую грань.
Вспоминаю прошлое и ту боль, которая пронизывала мое тело и душу. Она сплелась со мной воедино и душила много лет. Вид моего Димки, спящего в объятиях другой, — это мучительно.
И вот теперь я на месте той, из-за кого будет болеть душа у Аделии.
Дима целует меня жадно, страстно, ненасытно. Пьет так, будто все эти несколько лет испытывал непереносимую жажду и вот наконец добрался до источника.
Прикусывает мою губу и слегка оттягивает ее, впивается пальцами в мою талию, прижимает к себе. А я, глупая, доверчиво льну к нему. Будто и не было нескольких лет тревожных воспоминаний.
Как же я докатилась до этого?
— Дим, остановись, — изо всех сил пытаюсь оттолкнуть мужчину. — Не надо.
Мои попытки настолько же жалки, как и я.
Бывший парень отстраняется ненадолго и заглядывает мне в глаза. А там пьяные омуты — непонятно, кто из нас пил вино, потому
Димка опускает лоб на мое плечо и шумно выдыхает, опаляя кожу горячим дыханием. Его руки заведены за мою спину и плотно прижимают меня к себе.
— Неправильно все это, Дим, — говорю я предательски дрожащим голосом. — У тебя там Аделия, у меня муж. Нельзя нам, Дим.
Мягко выпутываюсь из его объятий и выхожу из нежного кольца. Димины руки бессильно падают вдоль тела.
Я прохожу в кухню и сажусь на табурет, потому что ноги меня уже не держат.
Следом за мной в комнату заходит Дима. Я ожидаю, что он сядет на второй свободный стул, но он подходит близко ко мне и присаживается на корточки в моих ногах.
Обнимает их и заглядывает мне в лицо:
— Ты можешь убегать от меня, но рано или поздно тебе придется признаться самой себе.
— Признаться в чем? — спрашиваю и чувствую себя разбитой.
В глазах Димки так много тепла. Его чернота проникает в меня, распространяется внутри.
— Ты знаешь, в чем, Сонь, — отвечает устало.
— Не в чем мне признаваться, Дим. У тебя невеста. Между прочим, хорошая девушка. У меня муж. Козел, но муж, Дим. Между тобой и мной ничего нет и быть не может. Все это всполохи прошлого. Недосказанность. То, что мы так и не смогли завершить. Ты не признался мне в измене, потому что не помнишь ничего, а я не простила тебе предательства, потому что не забыла. Эта картина стоит у меня перед глазами по сей день. Мы двое — просто незакрытые гештальты друг друга.
Мужчина смотрит на меня внимательно, и я вижу злость в его глазах. Сцепляет сильнее зубы и произносит негромко:
— Значит, незакрытые гештальты?
— Да, Дим, — меня будто разом покидают силы.
Он отстраняется и поднимается на ноги. Отходит на шаг назад и произносит решительно:
— Ты никогда не была для меня незакрытым гештальтом, Соня. Ты всегда была той, которую я полюбил. И моя любовь никуда не делась, не испарилась, не исчезла. Она тут, — бьет себя ладонью в районе сердца, а у меня начинает гореть в груди от этих слов. — Эти несколько лет я не забывал о тебе. Ты в сердце, в голове, под кожей. Всегда только ты. Я был глупцом, когда отпустил тебя. Но я не повторю этого.
Глаза печет от слез, и я чувствую, как они волной приближаются, готовые в любой момент затопить меня.
— Аделия… — все, на что хватает меня.
— Все не так, как кажется на первый взгляд. Но я смогу объяснить тебе ситуацию, когда ты будешь готова.
Опускаю голову и смотрю на свои сцепленные руки.
— Иди, Дим, — произношу хрипло и чувствую, как первая слеза катится по щеке.
Волков подходит ко мне. Берет мое лицо в свои руки и поднимает, заставляя посмотреть на себя. Я вижу родную улыбку и глаза, в которых море нежности. Он стирает пальцем слезу и говорит тихо: