Развод. Между нами только ненависть

Арская Арина

Глава 2. Почему ты не сказал?

— Ты знал? — повторяю я тихий развод.

Дима закатывает глаза и вновь смотрит в экран планшета.

— Ответь мне, пожалуйста.

Я и так понимаю, что Дима все прекрасно знал об отце и его связи с другой женщиной.

— Почему ты не сказал?

Я едва стою на ногах, поэтому приваливаюсь к косяку плечом, чтобы найти опору, а иначе я упада сейчас.

— Мам, я занят.

— Играми занят?

Зло смотрит на меня и поджимает

губы. Прищуривается в точности как его отец, и меня это зловещее сходство между сыном и отцом пугает до холодных мурашек.

— И что бы ты сделала? — он вскидывает бровь. — Покричала и развелась? Да? И пофиг, что ты уже старая.

Вновь сердито утыкается в планшет, а у меня глотку перехватывает спазм слез и по рукам прокатывается липка слабость.

В груди — горячо.

Больно слышать от сына, что я старая. Прижимаю дрожащие пальцы к щеке, по которой бежит соленая едкая слеза:

— За что ты так со мной.

— Достала!

Он вскакивает с кровати, отбрасывает планшет на подушку и резким размашисты шагом идет ко мне.

Я даже пугаюсь, потому что он пусть и мой сын, но уже совсем не крошка-мальчик. У него порода отца. Он уже высокий крепкий подросток с силой, которой может позавидовать взрослый мужчина.

Я под вспышкой страха отступаю.

— В следующий раз стучи! — громкой приказывает он и захлопывает перед моим носом дверь.

Я вздрагиваю.

Около минуты стою в шоке, и в который раз чувствую себя дурой-истеричкой.

— Ты не должен так с мамой говорить… — тихо и растерянно отзываюсь.

— Надоела! Я же сказал, я занят! — рявкает Дима из-за закрытой двери. — И не пойду я с тобой никуда! Останусь тут!

Я должна собраться с мыслями и понять, как быть дальше. В моей голове существует только один сценарий: я скандалю с Марком, объявляю ему о разводе, а после с сыном ухожу, но реальность оказалась куда сложнее.

— Истеричка, — фыркает Дима в комнате.

Сыну пятнадцать. У него сейчас сложный возраст, и я, как мудрая мать, должна сейчас отступить.

С Димой всегда было сложно. Даже во время беременности. Старших дочерей я выносила резво, без проблем и энергично, то с сыном я намучилась: повышенный риск выкидыша, вечная слабость, сильная ежедневная тошнота, боль в суставах, отекшие ноги… Даже вспоминать страшно.

— Если ты успокоилась, — по коридору в левое крыло напряженно шагает Марк в сторону кабинета, — то приглашаю на разговор.

Хрустит шеей, разминает плечи и оглядывается с ухмылкой:

— И иди умойся. У тебя тушь потекла.

— Да как ты смеешь…

— Ты выглядишь сейчас жалко, Оль, — с неприязнью хмурится, — а как же все твои слова о том, что настоящая женщина в любой ситуации выглядеть королевой? Королевы что-то не наблюдаю.

Он мне только что припомнил слова из моей последней речи на осеннем юбилейном ужине

моих “женские вечера”, которые я курирую десять лет.

Я та самая дура, которая любит учить других дур о семейном счастье, женском предназначении и о том, как правильно любить мужа, чтобы он обожал тебя всю такую настоящую королеву.

У нас ведь очень красивая семья, и мы с Марком на публике всегда — счастливые, заботливые, внимательные друг к другу. Мы аж сияем тем самы счастье и любовью, о которых мечтает каждая женщина.

Но… все это оказалось ложью и иллюзией.

— Не королева… — Марк обнажает зубы в самодовольной улыбке, вновь припоминания мне мои же слова, — а несчастная свинопаска.

“Девочки, главное для мужчины быть королевой, и знать себе цену, тогда и муж будет ценить вас. Ни в коем случае не будьте жалкой свинопаской, которая вымаливает у него внимание и любовь. За нас, девочки, за королев”.

Я не замечаю, как я торопливо и зло шагаю к Марку и как одариваю его пощечиной, на которую он лишь хмыкает, а затем он игнорируя мои попытки вырваться, затаскивает в спальню.

Молча.

В какой-то момент мне кажется, что он меня сейчас убьет.

Он затаскивает меня в ванную, ловко и жестоко перехватывает мою шею локтевым сгибом.

Он все так же молчит, а я кричу.

Свободной рукой он включает воду, набирает в ладонь воду и в следующую секунду грубо проводит ею по моему лицу.

— Что ты делаешь?! Пусти

Второй раз ополаскивает мое лицо. Я захлебываюсь.

— Вот так, — чеканит Марк, срывает с крючка полотенца и прижимает его к моему лицу, — а то смотреть на тебя невозможно.

Хмыкает, когда я все же вырываюсь. Я пячусь в ужасе от Марка, который кидает мне в лицо полотенце:

— Вытрись.

— Как ты смеешь…

— Тебя пора понять очень важную истину, — подходит ко мне вплотную, — я сильнее, Оля, и с того момента, как ты выскочила ко мне с криками о моей любовнице, ты перестала быть моей женой, и отношение у меня будет соответствующее.

Я отталкиваю Марка от себя:

— Ты еще пожалеешь! Я не буду это терпеть!

Я выбегаю в спальню, кидаюсь к телефону, что лежит на кровати.

— Все узнают о твоей измене! И твоей шмаре! — касаюсь имени нашей старше дочери Яны в списке контактов.

Она у нас крупный блоггер с двумя миллионными аккаунтами: один посвящен работе визажистом, а второй — личный. На втором аккаунте она в том числе и нами с Марком хвасталась, какая мы идеальная пара, и что я настоящий женский гуру в отношениях.

Да, это была часть масштабного пиара нашей семьи, и на образе клевой современной семьи можно неплохо заработать.

А теперь мы с дочкой этого мерзавца опозорим.

— Яна, мы с твоим отцом разводимся! Слышишь?! Он мне изменяет! Он поднял на меня руку!