Развод. Моя (не) желанная
Шрифт:
— Слушай, ты думаешь, мне сейчас больше делать нечего, как биться над стратегией обведения вокруг пальца этого Лисицына? У меня других забот полон рот! Мне о тысяче дел в день подумать нужно, и выстраивать хитроумные схемы по одурачиванию человека из «Фонда» попросту некогда, ты меня поняла?
Его пальцы прихватили мою талию посильнее, и это заставило меня буркнуть:
— Поняла.
— Сомневаюсь, — его пальцы будто не могли угомониться. — Я действую максимально простым и надёжным способом. Лисицын хочет разнюхать, спим ли мы
Я едва не упустила из внимания его вопрос, потому что отвлеклась на медленно разливавшийся внизу живота тягучий жар. Вместе с ним в меня капля по капле просачивалась настоящая паника.
Я не должна всего этого ощущать. Нельзя, Алина, нельзя!
— Ясно. Ясно. Да.
— Удивительная сговорчивость, — проворчал он, чуть отстранившись. — А то ещё немного, и я начну подозревать, что тебе в суицидальном порыве стало вдруг наплевать на конспирацию.
— Я не об этом, — процедила я сквозь зубы. — Но можно же было сюда кушетку какую-нибудь принести. На крайний случай, что-нибудь раскладное.
Я бы всё сейчас отдала, чтобы сбежать от него хоть куда-нибудь.
— И обрекать одного из нас на подобные неудобства каждую ночь?
Из моих лёгких будто весь кислород разом вышибло:
— Ч-что значит, каждую ночь?..
Громов помолчал, прежде чем изумлённо спросить:
— Митина, ты что, сразу-то не догнала?
— Чего не догнала? — моё сердце катилось куда-то вниз.
— Мы спим вместе, пока Лисицын от нас не съедет, — тон Громова не терпел возражений. — Рисковать я не намерен. Поэтому молись, Митина, чтобы он съехал от нас побыстрее.
Его губы снова приблизились к моему многострадальному уху:
— Но если этот инспектор совсем обнаглеет и задержится тут на несколько месяцев… что ж, эти несколько месяцев мы проведём в одной постели.
Глава 23
— Не… несколько месяцев? — просипела я, принявшись лихорадочно ёрзать в отчаянных попытках выбраться-таки из его медвежьей хватки.
Да что он вцепился-то в меня, как утопающий в спасательный круг? Он же терпеть меня не может!
— Несколько месяцев, — преспокойно повторил Громов, не обращая ровным счётом никакого внимания на мои активности. — Митина, я уже всё тебе объяснил. Ну не строй ты из себя невменяемую с проблемами слуха.
— Несколько месяцев спать с тобой в одной постели только из страха, что Лисицын примется под дверью подслушивать и в замочные скважины подглядывать? — не унималась я.
— Я считаю, он и на такое способен, только бы перед начальством выслужиться, — проворчал Громов.
— Не буду я несколько месяцев с тобой спать!
Громов коротко рассмеялся:
— Митина, так ты и не обольщайся.
— Я не это имела в виду! — от его прозрачного намёка и без того горевшее непонятным жаром тело совсем воспламенилось. — Может, хватит уже упражняться в своём дебильном подростковом юморе?
—
Я непроизвольно сглотнула, отказываясь верить в происходящее. Я и Громов вот уже с полчаса лежим, прижавшись друг к другу в одной постели по совершенно идиотской причине. Лисицын наверняка давно дрыхнет и видит десятый сон.
И словно в ответ на мои мысли в коридоре послышался стук двери и какие-то голоса.
Мы оба синхронно замерли, превратившись в слух.
Едва слышно выругавшись, Громов со сверхъестественной для его комплекции скоростью перекатился на свой край кровати, вскочил с постели и наверняка метнулся к двери.
Подстёгиваемая тревогой, я поспешила следом за ним.
— Ты-то куда лезешь? — шепнул он, когда я очутилась у дверей, невольно вцепившись в его руку, которой он отгородил меня себе за спину. — Стой тихо.
Я послушно замерла.
Громов приотворил дверь, но ровно настолько, чтобы голоса стали заметно слышнее:
— …хозяйской спальни, верно?
— Да, их спальня вон там, третья от окна. Вам что-нибудь нужно? Может, Ярослава Дмитриевича разбудить?
— Нет, нет, ничего не нужно. Вы извините. Я просто сплю очень чутко. Вышел вот побродить…
Громов беззвучно закрыл дверь, и мы вновь оказались в темноте, отрезанные от голосов в коридоре.
— Этот Лисицын начинает меня серьёзно бесить, — в хрипловатом голосе мужа зазвучала угроза. — Он совсем охренел! Никаких личных границ не признаёт.
Я стояла, боясь пошевелиться и осмысливала ситуацию. Но недолго.
Громов пошевелился, перехватил меня за руку в темноте, и через мгновение мои ноги оторвались от земли.
— Т-ты что творишь?! — ошарашенно захрипела я, не позволяя себя повышать голос.
Громов как ни в чём не бывало пошагал к постели, держа меня на руках так, будто я вовсе ничего и не весила.
— Что требуется, — он бесцеремонно сгрузил меня на кровать. — Ну что, будут ещё какие-нибудь возражения? Может, не стоит так замарачиваться? Может, хоть сейчас по разным спальням опять разбежимся?
Я молчала, спешно заползая под одеяло в надежде, что он от меня наконец-то отстанет.
Ясно ведь всё. Всё предельно понятно. Этот чокнутый Лисицын даже ночные рейды готов проводить, только бы подловить нас на лжи. А это значило что? Что он нам не доверял. Он только и ждал, когда мы оступимся.
— В этом чёртовом «Фонде» работают какие-то маньяки, — пробурчала я, с облегчением отметив, что Громов лёг рядом, но на мою автономию больше не покушался.
— Я с ним поговорю, — голос Громова звучал мрачно. — Или свяжусь с руководством «Фонда», попрошу их умерить энтузиазм своей рьяной ищейки. Если так и дальше дело пойдёт, мы его скоро будем у себя из-под кровати вытаскивать. Они там совсем берега потеряли со своими расследованиями.