Развод. Научусь жить без тебя
Шрифт:
— Нет, нет.… — покачала я головой. — Неудобно это.
— Да что неудобного-то?
— Дома Кир, мы будем шуметь.
— Кир тебя любит, он всё прекрасно поймет. Давай, я приеду за тобой. Говори адрес. Ты возле дома своего?
— Нет.
— А где?
— Ань, не надо ехать никуда. Ты мне лучше скажи, нет ли вариантов переночевать где-то? Может, знакомые сдают какой-то дом, дачу, квартиру…
— Ты знаешь, есть, — ответила подруга.
— Да? Правда?
— Правда. Но все эти люди ответят мне только
Действительно. Закопавшись в своё горе я совсем потеряла связь с реальностью. Даже из любви ко мне Анька не станет звонить знакомым на ночь глядя. Все эти дела не решить раньше, чем наступит утро.
— А, ну да… Только завтра. А сейчас куда же мне? — сказала я и сама слышала, как тускло, будто даже сломленным, звучал мой голос. Его словно тоже разбили, как и мою душу.
— Приезжай к нам и не дури, Мелания, — строго ответила мне Аня. — Не хочешь, чтоб я ехала? Могу Кира попросить или вызову такси тебе.
Я выбирала между гостиницей, Кириллом — мужем Аньки и такси несколько секунд.
— Я вызову такси, — ответила наконец я.
— Нет уж, давай я. И буду смотреть по карте, что ты не осталась сидеть на холодной лавке. Знаю я тебя….
Я не стала спорить. Назвала адрес дома, возле которого сидела, и стала ждать такси, закутавшись в тоненькое пальто, не предназначенное для того, чтобы сидеть ночью на ветру на скамейке….
7.
— На тебе лица нет! — охнула Аня, едва открыв мне дверь.
Я знаю. У меня нет ни лица, ни души, ни сердца. Последнее разорвано в клочья и смыто в унитаз любимым мужем и племянницей, закрутившими подлый роман за моей спиной.
Снова укол в подреберье и снова дыхание сорвалось. Как же мне хреново.…
Я умирала от боли, но вслух произнесла дежурное, насквозь лживое:
— Все в порядке.
Аня меня знает давным-давно, поэтому на пустую браваду не повелась:
— Врешь?
— Вру.
Она кивнула, принимая мой ответ, забрала у меня куртку и жестом указала на дверь в ванную:
— Мой руки. Сейчас будем ужинать.
— Я не голодна.
— А мне все равно! Сядешь, поешь, согреешься…расскажешь, что у тебя стряслось.
Успокоиться? Это вряд ли.
Мне уже не верилось, что ещё утром моя жизнь была светлой, полной радости и предвкушений. Казалось, это было неприлично давно.
— Лана, привет, — услышав наши голоса, из кухни выглянул Кир. — Как дела?
Аня закатила глаза и прошипела:
— Кирилл! Давай без «умных» вопросов. — Потом виновато развела руками, мол, мужчины, что с них взять.
Я скованно улыбнулась в знак приветствия и ушла в ванну.
Меня трясло. Одного взгляда в зеркало хватило, чтобы убедиться – краше в гроб кладут.
Пару пригоршней холодной воды в лицо не спасли ситуацию, но по крайней мере, горькая пелена в голове
Больно? Безумно.
Страшно? Очень.
Но я уже встала на этот путь, и никто другой за меня его не пройдет. Надо ползти, даже если кишки сводит от бессилия и обиды. Надо.
Когда я вышла на кухню, чета Смирновых уже сидела за столом и обменивалась настороженными взглядами.
Мне неудобно было вываливать на них свои проблемы, но больше не к кому идти, а одна я не справлюсь. Забьюсь куда-нибудь в угол и буду выть от отчаяния.
— Налетай! — скомандовала Аня, когда я заняла своё место, — всё горяченькое.
В центре стояло широкое блюдо с румяной запеченной курочкой и овощами, в красивом салатнике — зелень. Пахло очень вкусно, и выглядело божественно, но у меня совершенно отбило аппетит.
Я взяла небольшой кусочек и гоняла его по тарелке, растаскивая до лохмотьев. Перед глазами – наглая физиономия племянницы, надувающей пузыри из жвачки. Тошнит.
Аня и Кирилл пытались меня отвлечь, втянуть в беседу, но ничего не вышло. Я постоянно теряла нить разговора и отвечала невпопад, все силы уходили на то, чтобы не начать шмыгать носом.
Наконец подруга не выдержала:
— Кирилл, может ты пойдешь …посмотришь телевизор?
Она пыталась его выпроводить, но я не видела в этом смысла. Зачем? Все равно совсем скоро правда станет достоянием общественности. Я не хочу отрезать по частям, не хочу потом сталкиваться с чужим любопытством и заново отвечать на неудобные вопросы.
— Не уходи, — я обреченно отложила вилку в сторону, смирившись с тем, что сегодня в меня ни кусочка не влезет, — все равно все узнаешь.
Они оба настороженно смотрели на меня, ожидая продолжения, а я с трудом подбирала слова. Все они казались плоскими и ненастоящими, и не могли передать всю ту глубину задницы, в которую провалилась моя семейная жизнь.
— Руслан мне изменяет.
8.
У Ани глаза стали в пол лица, а Кир и вовсе подавился, будто услышал что-то совершенно невероятное.
— Лан, прости, за дурацкий вопрос…. но ты уверена? Он же в тебе души не чает. Смотрит, как на драгоценность.
Видать, обесценилась моя драгоценность, ушла в утиль.
— Он заделал ребёнка другой женщине.
Стоило сказать это вслух, как на меня наваливалась каменная плита. Придавила к полу так, что не вдохнуть и не выдохнуть. Это не сон, не бред. Это грёбанная реальность.
Аня громко охнула и зажала рот ладонью, а Кирилл побагровел:
— Вот козлина. — На его скулах играли желваки, и вообще он выглядел так, будто прямо сейчас был готов отправиться бить морду моему благоверному, — что за шмару он себе нашёл? Кто-то с работы? Уволю к чертям собачьим. Так что больше никуда и никогда не устроится.