Развод. Научусь жить без тебя
Шрифт:
Теперь же они разбились. Стеклышками внутрь.
А Руслан?
Как он мог?
Как?
Я чувствовала себя ненужной и бесконечно одинокой, и что самое страшное — я не знала, как жить дальше.
Я не умела жить без него.
…. Весь день прошел словно в тумане.
Большую часть времени я стояла у окна и смотрела на улицу. Стеклянным взглядом скользила по окнам в домах напротив, по облакам, по прохожим. Не могла ни за что зацепиться, не могла дышать.
Иногда срывалась в слезы, иногда была готова
Беда в том, что сил не было, ни для выхода, ни для расправы.
Я просто пока была на таком дне, что света белого не видела.
А как иначе? Мне тридцать пять. Долгожданная первая беременность. И такой удар от самых близких.
Как жить дальше?
16.
Около пяти вернулся Кирилл:
— Ты как? — спросил он, едва переступив порог, а я не нашла в себе сил изображать радостную болонку, которой всё нипочем, и горько развела руками.
— Никак. Кофе будешь? Ужинать - Аню подождем, — мне нужно было хоть чем-то себя занять, иначе снова накатит истерика.
Кир слегка поморщился, но кивнул:
— Давай кофе.
Пока он переодевался и мыл руки, я хозяйничала на их кухне. Достала кружки, включила кофемашину…. и по привычке выбрала ту крепость, которую любил Руслан. Я пила более мягкий вариант, Кир вообще предпочитал сладкий с молоком. Но я, блин, все равно нажала то, что нравилось моему мужу. Он везде! Даже в таких мелочах пророс в меня, и я не знала, как его оттуда выкорчевать!
— Скотина, — прошипела себе под нос и выплеснула горячее содержимое кружки в раковину.
— Надеюсь, это не про меня? — раздалось за спиной.
Я вздрогнула, украдкой мазнула ладонью по щеке, стирая одинокую соленую каплю и наигранно бодро ответила:
— Случайно выбрала не то.…
Кирилл подошел ближе и, встревоженно заглядывая в глаза, спросил:
— Плачешь?
— Нет! Ты что?! — возмутилась я, — просто, просто…
На последнем слове у меня предательски сорвался голос.
Просто я размотана в хлам и у меня нет сил держаться.
— Лан, — неловко произнес он, но я только замотала головой и закрыла лицо ладонями. В его присутствии было ещё труднее держаться. Мы столько лет друг друга знали, что я под его встревоженным взглядом чувствовала себя голой.
— Всё хорошо, — получилось пискляво и настолько убого, что Кир не выдержал.
— Ай, к черту все, — с этими словами он сгреб меня в охапку и прижал к своей груди, — скажи, что мне сделать, чтобы тебе стало легче. Все, что угодно.
— Пусти, — я попыталась отстраниться, но сил не хватило. Я даже с пеленой слез не могла справиться. Они душили меня.
— Хочешь, я ему морду набью? В асфальт закатаю?
Вместо ответа я горько всхлипнула и зажмурилась.
Разве можно что-то сделать с этой болью в груди? Можно как-то выдавить ее оттуда? Залатать чёрную рану, из которой хлестала отравленная предательством кровь?
Я мотнула головой:
— Пусти.
— Шалашовку эту малолетнюю где-нибудь в лесу закопаю, — продолжал он, все больше входя в раж. — Напугаю так, что сраться от собственной тени станет.
— Не станет. У неё защитник есть.
Кир выругался некрасиво и в голос:
— Дебил это, а не защитник! Дебил! Если тебя променял на тупорылую дудку с раздвинутыми ногами.
Я не хотела думать про чужие раздвинутые ноги, но фантазия сама накинула картинок. Я представила Руслана с Юлькой. Как они целуются, как он обнимает ее, раздевает. А эта сучка, закусывая зубы, смотрит на него снизу вверх, потом жадно облизывается. Словно наяву видела, как они наслаждаются друг другом и им глубоко похрен, как это по отношению ко мне. К родной тетке, к жене!
Но ещё больнее было представлять, как он склоняется к ее животу и шепчет всякие нежности ребёнку. Ее ребёнку, не моему!
Это видение оказалось настолько болезненным, что я не смогла с ним справиться и просто разрыдалась.
— Тише, Лан, тише, — Кирилл обнял меня сильнее положенного, но мне было плевать. Я умирала от боли, — пожалуйста, не плачь.
О нет, это не плач.…
Это — вой раненой волчицы, которая потеряла свою стаю.
Потом Кирилл отстранился, и словно сквозь туман до меня донеслись его слова.
— Попей водички.
Не хочу я никакой водички! Отвернувшись, я отбила его руку со стаканом. Кажется, что-то разбилось…
Наверное, моя жизнь.
— Лана! — Кирилл снова схватил меня в охапку и принялся гладить по спине, по волосам, что-то бормотал, пытаясь успокоить…
И в какой-то момент я почувствовала его губы на своих.
Это было так неожиданно и чужеродно, что я замерла, а рыдания оборвались.
Стояла, не двигаясь, не дыша и не отвечая, а Кир продолжал меня целовать, становясь все более настойчивым.
Я будто увидела нас со стороны: вдвоем в квартире…
Мужчина, который когда-то давно был неравнодушен ко мне.… И зареванная я. Он зажимает меня между своим телом и кухонным гарнитуром, и где-то позади нас красным огнем моргает кофемашина.
Меня будто кипятком окатили.
Да что это вообще такое!
Я замычала, пытаясь увернуться от ненужных поцелуев, потом что есть мочи уперлась ему в грудь и оттолкнула.
— Хватит!
Кир смотрел на меня исподлобья, в глазах клубилось шальное пламя, широкая грудь тяжело вздымалась.