Развод. После…
Шрифт:
Решение надеть джинсы и закрытую кофту сейчас кажется правильным, хоть мне и безумно жарко. Кожа не так подпаляется от постоянных взглядов Макса в мою сторону.
Кречетов отложил приборы и его пальцы уверенно и изящно сжимают тонкую ножку бокала.
Бросаю взгляды на бывшего мужа и снова теряюсь.
Он сидит весь красивый, невозмутимый, с изогнутыми в ухмылке губами. Меня переворачивает от него такого и что-то до сих пор екает внутри.
– Ты принесла?
Опускает он с небес на землю своим вопросом.
Даже не предложил что-то заказать, хотя музыку моего живота он слышал и о голоде моем догадывается. А, вспомнила, я же опоздала.
Педант хренов!
Взглядом еще раз прочесывает меня, одежду, в которой заявилась, и останавливается на кожаной папке, что положила на стол.
Меня бьет внутренняя истерика, и я до сих пор не понимаю, почему пришла и позволяю так с собой обращаться. Кречетов ничего особенного мне не говорит, не делает. Только его взгляды и поведение… Ух… как иголки под ногти загоняет.
– Где гарантии, что ты не скажешь все Оскару?
Скрещиваю руки на груди и откидываюсь на спинку. Саму колотить начинает от этих всех вопросов, оттого, что он весь такой из себя сидит напротив меня и внаглую рассматривает.
– У тебя вообще нет никаких гарантий. Только мое слово.
– Которому верить ни в коем случае нельзя.
Взгляды сцеплены. По ним уже бегут поджигающие искры и раздаются микровзрывы.
Чего мне стоит забрать папку и будь что будет? Ну, узнает Оскар, насколько я ненормальная, дальше что? Судя по информации, которую я скопировала у бывшего мужа, есть люди еще более поехавшие.
– Я передумала. Не буду тебе ничего отдавать! И катись ты куда подальше, Кречетов.
Под ребрами, как резинка, растягивается страх. Сплющивает все органы. С губ вот-вот слетит очередное проклятие в его адрес.
И я никуда не ухожу…
– Ты как ребенок, ей-богу! Который пытается быть самостоятельным, но в силу своего максимализма и неопытности начинает говорить и творить то, что в дальнейшем только пугает его.
От сказанного пальцы цепляют ближайший столовый прибор и начинают вертеть его в руке, взглядом хочу удавить бывшего мужа, а в груди образуется объемный, мешающий дышать ком.
И правда, в этой одежде, с этой дурацкой папкой и своими мыслями чувствую себя ребенком. Кречетов всегда умел одной лишь фразой раскрыть проблему. Но, черт, легче не становилось никогда. Не знаю, как он там клиентам помогал. Лично я всегда будто вылетала с колеи на встречку под большегруз.
– Знаешь что?
Глаза мечутся по столу, пока не нахожу недоеденный суп. С него началась наша история, с него и закончится. С каким-то восторгом от посетившей мысли беру тарелку и выливаю на кипельно-белую рубашку бывшего мужа.
От сделанного радость длится ровно две секунды, следом захватывает ожидание расправы, потом все клетки стягивает ужас.
– Знаешь, почему ты меня
Он бросает взгляд на часы, берет салфетку со стола, вытирает капли томатного супа с циферблата и хмурится. Меня разбрасывает по стенам от его такого спокойствия. Потому что я думала сражаться один на один с его гневом.
– Пять минут и тридцать шесть секунд, Ляль. Я думал, ты продержишься чуть дольше.
Официант вносит чистый комплект мужской одежды, вешает его на вешалку и удаляется, словно его здесь и не было.
Глава 7. Макс
– Может, ну на хер этого Оскара? Давай повторим? – спрашиваю, приблизившись к лицу бывшей жены.
Втягиваю ее чуть сладковатый аромат, а он дурманом забивается в нос, в рот, заполняет собой легкие до донышка.
Зрачки Оли расширены, губы чуть приоткрыты, даже замечаю, как слегка подрагивает нижняя.
Грудь почти касается моей при шумном вдохе, а при выдохе царапает. Нескончаемый момент, на котором мы зависаем. Как между мирами.
Она вспоминает наш секс здесь несколько лет назад, который был именно в этой кабинке. Не знаю, успела бывшая жена заметить или нет, но о том фееричном оргазме до сих пор барабанные перепонки лопаются.
Ольгу потряхивает от этих воспоминаний, но она очень старается скрыть это от меня. Глупенькая…
Наше тело помнит многое.
Ее дыхание частое, взгляд бегает от меня к той самой стене. Могу поспорить, уже мокрая вся. Весь ее внешний вид говорит о том, что она возбуждена.
А я тащусь от нее такой…
В какой-то момент все заканчивается. Картинка быстро приходит в движение. Ольга скрещивает руки на груди, чуть сгорбившись, отходит на вполне безопасное расстояние.
Бывшая жена закрылась от меня.
– Больше никогда о таком не спрашивай, – тихо говорит, приходится напрячь слух.
Оля берет мой бокал с вином, вертит его в руке, прокалывает меня острым взглядом и выпивает залпом темно-бордовую жидкость.
А раньше жена не любила красное сухое. Говорила, что оно кислое и невкусное.
Обхожу бывшую с другой стороны и присаживаюсь на диван. Под сердцем что-то липкое проливается и с затяжной болью притягивает к себе все то, что так долго прятал. Мутить от всей этой липкости и гадости начинает.
– А о чем спрашивать? – решаю продолжить разговор.
Молчит. Она конкретно от меня закрылась. Может, и правильно. Не умеешь нападать, учись защищаться. Это, кстати, тоже надо уметь делать.
– Расскажи мне про своего Оскара. Ты счастлива?
Перекидываю одну ногу на другую и пристально вглядываюсь в, казалось бы, привычный образ. Ищу крошечные изменения, какие-то изъяны, которые дадут мне очередную почву для размышлений.