Развод. После…
Шрифт:
– Почему? – жестко спрашивает. Его голос ржавым металлом звучит.
Потому что хочу трахнуться в том гребаном клубе, в том закутке!
Вот что я хочу!
– Плохо себя чувствую. Живот с утра болит, – вру и отворачиваюсь.
Оскар вбивает кулак в стену с громким треском и уходит из спальни.
Выдыхаю с облегчением.
– Как захочешь, позвони! – кричит из коридора.
Я даже не иду его провожать. Просто опускаюсь полуголой на пол, прикрываю ладонями лицо и молю Бога, чтобы перед
Глава 10. Оля
– Ты молодец, что не стала киснуть дома и приехала!
– Да и сколько мы уже не виделись? Как встретила своего Оскара, так пропала с радаров!
Передо мной бокал игристого, а слух улавливает очередную слезливую песню о брошенной девушке, любовь которой стало чистой ненавистью. До этого была классика 90-х.
Анька и Яна – мои подруги еще с института. Именно им я рассказывала о бурном романе со старшекурсником Максимом Кречетовым, они дрались за букет невесты у меня на свадьбе и заказывали торт в день моего развода.
А сейчас вытащили в караоке-клуб, чтобы развеяться.
Оскар не звонил, а прошло уже несколько дней, Ксения тоже не объявлялась, как и Макс.
И мне жутко не нравится эта тишина. Как говорится, самое темное время перед рассветом, и глухая тишина – перед страшной катастрофой.
Вот и мне кажется, что надвигается какая-то буря. Не отделаться от этих искрометных ощущений.
– Ну, какую песню заказываем? – Яна самая безбашенная из нас. Смелая, яркая, задорная. С ней никогда не было скучно.
Цепляю тонкой шпажкой крошечно нарезанный квадратик сыра и отправляю в рот. На языке растекается сливочный вкус с послевкусием легкой горчинки.
Помню, как Макс однажды повел меня на дегустацию вина. Несколько бокалов, наполненные от светло-розового до кроваво-багряного оттенка, стояли на столах, а рядом закуски: сырная нарезка, фрукты, орехи и сыровяленое мясо.
Я думала, умру от скуки. Чуть не заснула. Опрокинула в себя первый бокал до дна, а, оказывается, нужно было его как-то во рту погонять, на языке на составляющие расщепить.
Макс злился, а я ругалась. Вечер был испорчен.
Выпиваю свой бокал и с шумом ставлю на стол, пугая подруг такой резкостью.
– У вас с Оскаром все в порядке? – обеспокоенно спрашивает Аня.
Подруги переглядываются между собой. Мое поведение странное, согласна. Оно не свойственно мне. Потому что я либо радуюсь и веселюсь, либо взрываюсь как петарда и крушу все вокруг. У меня только две стадии.
А сейчас я тихо злюсь и молчу.
И боюсь.
– Все прекрасно.
Наверное.
– Вот и хорошо. А на провокации Кречетова больше не ведись.
В двух словах я рассказала о встрече с бывшим мужем и последующим разговором в ресторане.
– Не буду.
Зря надела тесное платье, ведь оно сейчас перекрывает поток воздуха к легким. Сидеть становится сложно, хочется выпрямиться, а я будто в крошечной клетке с толстыми прочными прутьями.
– Давай, ты песню выбирай. После того столика наш выход.
Беру в руки планшет и бездумно скроллю бегунком вниз. Перед глазами буквы расплываются в череду бессмысленных названий.
Все вокруг подпевают классной песни. Кто-то танцует, кто-то постоянно проходит рядом туда и обратно. Помещение кажется неимоверно маленьким для такого количества людей.
– Вот эту, – тыкаю пальцем в небо. Я ведь и не прочитала ни названия, ни исполнителя. Все равно…
– Ты уверена? Ничего не хочешь еще поискать?
– Уверена.
Выдавливаю скудную улыбку, мышцы лица сводит от этой наигранности.
Чувствую себя куклой, которая при нажатии кнопки должна что-то произносить.
В бокале пусто, я подзываю официанта и прошу повторить заказ. Все это время между нами повисает тишина.
Опять эта гребаная тишина, которая душит. Иногда мне начинает казаться, что я оглохла. Либо мне силой прикрыли уши, только гул сердца бьет по венам и этот странный шум я и слышу.
Нам передают два микрофона одновременно со свежим бокалом игристого.
Первые ноты, и у меня уносит в прошлое по щелчку.
С жадностью хватаю бокал, делаю несколько глотков, пока язык и горло жжет противный алкоголь. В глазах стоят слезы.
– Я тебя спрашивала, уверена ли ты, – оправдывается Яна.
– Ты не видела, что выбираешь? – с некой претензией спрашивает Аня.
Уставилась на подруг, не нахожу в себе силы взять микрофон и спеть. А я ведь люблю петь. Мы же часто ходили с подругами в караоке.
В горле необъятный ком, который разрывает стенки гортани и вырывает язык. Тело сковал липкое ощущение, что надо мной сверху точно кто-то издевается. Или кто-то специально меня испытывает на прочность.
Мелодия, что играла у нас на свадьбе, бьет противными маленькими молоточками по мозгам.
Раз – и последние семь лет сматываются как старая пленка.
Два – вот мы с Максом танцуем наш танец молодых.
Три – целуемся, когда звучит припев.
– Все в порядке, это просто песня, – безжизненным голосом говорю.
Украдкой на часы посматриваю. Сколько еще времени продержусь? Мечтаю уехать отсюда подальше.
– По тебе и не скажешь, – Яна отворачивается, забирает микрофоны и, так и не спев, передает их за другой столик.