Развод. Тот, кто меня предал
Шрифт:
— Знаешь, я полагала, что у меня останется хоть что-то лично мое. Это что, он из-за каждого моего пука будет нестись к Северу?
— И что было-то?
— Что-что? Приехала я домой, а этот мой водитель, который на самом деле не водитель, а просто шестерка обыкновеннная, рассказал, где я была и что делала. Прикинь, он пошел вслед за нами, узнал, какие процедуры мы оплатили, и донес Северу!
— Какое дело Стасу до моей беременности?! — не понимаю я.
— Этот придурок Игнат подумал, что именно
— И что там?
— Твой тест на беременность! Я объясняла как могла, что это не я беременна, а ты!
— Подожди, а вы с ним… — спрашиваю я, немного опешив от неожиданной информации. Я-то думала, что там ненависть, а не… тесты на беременность.
— Ну-у, — тянет неуверенно Алена, — а мы с ним, да… Короче, этот придурок не поверил мне и потащил в клинику. Чуйка у него, видите ли! Бандюк, вот он кто, а не мэр!
— Теперь поняла. Да пусть тебе сделают УЗИ — покажешь, что не беременна, заодно плановый осмотр пройдешь, делов-то!
— Так-то оно так, да только вот не так! — Аленка кричит во все горло. — Твой тест на беременность заразный оказался. Я тоже, как выяснилось, беременна!
Воцаряется тишина, а после мы вдвоем начинаем хохотать. Вот это да.
***
Через пару недель
Мирон
— Как же здорово, что мы все-таки решили приехать сюда, — Рита тянет носом горный воздух.
Горная карусель великолепна.
Есть какая-то потрясающая красота в горах весной, когда сходит снег и начинают распускаться горные цветы и зеленеть кустарники. Внизу уже достаточно тепло, а вот тут, наверху, на высоте больше двух тысяч метров, происходит что-то совершенно иное.
Рита натягивает шапку и придвигается ко мне.
После моей выписки мы не стали оставаться в городе, а сразу рванули в горы. Здесь мы всегда были счастливы, чем это не идеальное место?
Мы не знаем, насколько приехали сюда. Мы больше не планируем ничего, не вспоминаем, не оглядываемся.
Если оглядываешься — есть шанс пропустить что-то важное впереди.
Поэтому мы просто живем. Наслаждаемся друг другом, не можем надышаться, насмотреться. Мы сняли дом из сруба на два месяца. В нем уютно и пахнет деревом. Каждый вечер мы разжигаем камин и разговариваем или занимается любовью.
Я передаю все дела Герману. Это не быстро, но он парень умный — схватывает на лету то, чего не знает. Он единственный, кому я могу доверить свой бизнес и уйти на пенсию преждевременно.
Мать. Я общался с ней один раз. Она без предупреждения приехала ко мне в больницу. Выдала кучу гадостей про Риту и обвинила ту во всех смертных грехах. Сказала, что откажется от меня, если я вернусь к бывшей жене. Я помог ей.
Моя семья — Рита. Всегда была и есть. Только она. Большего мне для счастья и не надо.
Ее родители…
Нет, они меня не простили. И не простят никогда. Но они оказались более человечными и более адекватными. Маловероятно, что когда-нибудь мы сможем поговорить отцом Кудряшки по душам, нам не под силу это сделать. В этом только моя вина, я осознаю это.
Несмотря на холодность, ее родители приняли новость о том, что мы вместе, без комментариев и осуждения, приняв этот факт как данность.
Лыжный сезон уже закончился. Началось межсезонье, поэтому людей тут практически нет. Кудряха ютится поближе ко мне, и я обнимаю ее за плечи, целую через шапку в макушку.
Мы смотрим на панораму гор, на просыпающуюся природу. Глаза слепит от яркости, но я не позволяю им закрыться, любуюсь всем, что вижу.
Кудряха тянется к небольшому рюкзаку и достает оттуда походный термос. Наливает в кружки ароматный дымящийся чай и протягивает мне. Принимаю напиток из ее рук с благодарностью.
— Ты счастлив? — неожиданно спрашивает Рита.
— Конечно, — удивленно отвечаю я, притягиваю ее к себе и целую в губы.
— А чего бы ты хотел для еще большего счастья? — она задает странные вопросы.
— Ничего, Кудряха. У меня все есть.
— А все-таки?
Я задумываюсь над ответом:
— Еще пару месяцев назад я даже мечтать не мог о том, чтобы мы сидели вот так вдвоем и просто разговаривали. А сейчас ты рядом со мной, в моих руках. Мне не о чем больше мечтать, Рита.
— А ребенок? — обиженно спрашивает она. — Неужели ты не хочешь ребенка?!
Я улыбаюсь и притягиваю ее к себе, убираю кудрявую прядь от лица:
— Счастье безгранично. Если у нас когда-нибудь будут дети, я стану еще более счастливым. Если не будет детей — значит, не будет. Я счастлив с тобой в любом случае, Рит. Но если появится ребенок, то буду счастлив вдвойне. Почему ты спрашиваешь?
Смотрю на свою Кудряху. Глаза у нее на мокром месте. Дергаюсь, пытаясь понять, что из моих слов задело ее?
— Ты чего? — шепотом спрашиваю и вытираю мокрые дорожки со щек.
— Я беременна, Мирон. У нас будет ребенок.
Зависаю на секунду, позволяя словам осесть в мозгу, выжечься татуировкой на подкорке. Прорасти, пустить свои корни, а после притягиваю Риту к себе и прижимаю что есть сил.
— Это точно? — спрашиваю хрипло, потому что горло свело спазмом.
— Да, — точно таким же хриплым голосом отвечает мне Рита.
Поднимаю глаза к небу. Я не знаю, прощение это или второй шанс, но что бы это ни было — спасибо. Я не подведу, теперь уже точно никогда.