Развод. Ты предал нашу семью
Шрифт:
— Так, — он медленно моргает. — Тебя опять тянет все это обсудить?
— Ты тогда заперся в ванной…
— Ну?
— Что ты там делал?
Я тогда думала, что его мутит, но звуков, подтверждающих мою теорию, я не слышала, а в таких вопросах он очень громкий.
Кроме “буэ”, “эээ”, тяжелых вздохов он обычно еще извергает из себя ругательства. Мы как-то все семьей болели непонятной дрянью, от которой лилось со всех сторон, и от страданий Глеба тряслись даже стены.
— Что ты там делал?
— Я так понимаю, что мне сейчас не встать и не уйти от неудобного вопроса?
— Почему он неудобный? — тихо уточняю я.
— Я был пьян, Нина, — зло шепчет Глеб. — Я мало, что помню.
— Ну а что ты помнишь?
— Вот же, — медленно выдыхает и сжимает переносицу. — Милая, я думал, что мы уже все обсудили.
— Я же тебя просто спрашиваю, что ты делал в ванной комнате? Я тогда к тебе стучалась пару раз, а ты мне только мычал и просил уйти. И мычал как-то подозрительно.
Глеб вновь смотрит на меня и так, будто хочет покусать, как злой котяра, которого за усы дергают.
— Подозрительно мычал?
— Да.
— Плохо мне было.
— Как именно?
Я уже не отступлюсь, раз начала. Он тоже должен понять, что его внезапная мужская сила стала следствием волшебных таблеточек.
— Тошнило, вертолетики, голова болела и… — Глеб замолкает и вздыхает, откинувшись на спинку дивана.
— Продолжай.
— Нечего продолжать. Я все сказал.
— Ты врешь, — сердито отвечаю я. — Ты мне обещал не лгать, Глеб. Поверить не могу. Мы с тобой такие шаги сделали, а ты сейчас нагло врешь мне в лицо.
— Тебе так важно знать, что я под душем устроил марафон рукоблудства? — кричит шепотом и раздувает ноздри, зло вглядываясь в мои глаза. — Вот я тебе, блин, и подозрительно мычал в ответ. Он у меня не падал! Финиш за финишом! И больно!
Опять резко замолкает, скрещивает руки на груди и смотрит на экран. Слоны пытаются разогнать гиен от слабого слоненка, который не может выбраться из лужи с грязью.
— Не падал? — шепчу я.
— Нет.
И опять молчание.
Задумываюсь над тем, что мужчины иногда невероятные тугодумы.
— Когда упал и немного протрезвел, тогда и вышел, — шипит Глеб. — Только не начинай предъявлять мне претензии, что я мог спустить пар с тобой. Я был не в себе и не совсем понимал, где нахожусь. Мне нельзя мешать алкоголь. Я надрался всем, что была предложено. Если пить, то что-то одно.
Или это срабатывает защитная реакция психики и не позволяет Глебу думать в том направлении, что может объяснить его состояние?
— Если начал с крепкого, то сиди на крепком, — громко и недовольно цыкает. — И не мешай.
— Думаешь, в твоем марафоне виноваты коктейльчики?
— К чему ты ведешь?
— К тому, что рукоблудить столько времени и приходить к финишу
Вот теперь я замолкаю и в ожидании смотрю в глаза Глеба.
Он не тупой. Он простой упрямый и не хочет думать в нужную мне сторону.
— Ты серьезно? — спрашиваю я после минутного молчания. — Глеб, блин.
— Что?
— Эта гадина опоила тебя, — не выдерживаю я. — Что тут непонятного?
Глеб хмурится, а слоны успешно прогоняют гиен и вытаскивают слоненка из лужи.
— Не понял…
— Ты еще не такой старый, чтобы сейчас так нещадно тупить! — бью кулаком по подлокотнику. — Ты нажрался какой-то наркоты! И эту наркоту тебе скормила Надежда! Блин!
Молчит. Медленно выдыхает и пялится на экран телевизора.
— Так меня реально нагнули… — медленно выдыхает он и разминает шею. — Ну, значит, не коктейли виноваты в том отвратном похмелье… А можно уточнить, — вновь смотрит на меня, — у тебя-то эта информация откуда?
Теперь я молчу и шмыгаю. Как мне не сдать Юру?
— Ну… — пожимаю плечами. — Я думала… думала… и пришла вот к логическому выводу…
— Лжешь, Нина.
— Да, блин! — повышаю я голос в отчаянии. — Твой друг новый приходил. Рыбкой похвастался и вот…
— Ясно, — Глеб приглаживает волосы ладонью. — Я ведь подозревал, что так и будет. Блин, Ярик… — переходить на злое шипение. — Нашел, у кого деньги просить. Очень глубоко он свой нос сует. Так глубоко, как никто другой.
— И ты принят в какой-то клуб козлов, — с небольшой завистью шепчу я. — Вот… и еще… Глеб… Мы точно разводимся? Может…
— Разводимся, Нин, — Глеб кивает. — Я не хочу рисковать. Ярик должен все довести до конца. Взять ребенка на руки, выйти с ним из роддома и получить свидетельство о рождении, где он будет записан отцом, а Люба — матерью.
Глава 48. Не верю в вашу радость!
— Вы чего только меня выдернули? — спрашиваю я у Ярика и Любы, которые сидят на лавочке передо мной и молчат. — Не поняла. Что за секретики?
Люба позвонила, попросила о встрече, которой не стоит говорить Глебу.
Ноя сказала.
У нас же теперь не должно быть секретов.
Глеб нахмурился и отпустил меня на тайную встречу в парке, но в его глазах я увидела благодарность, что не играю втемную.
Наверное, он тоже на нервах, пусть и не показывает этого
— Страшно нам, Нин, — Люба вздыхает.
— А чего страшно-то?
— Новость-то у нас хорошая, но… — Ярик замолкает и сводит брови вместе. — Я бы сейчас от Глеба в рожу мог получить, поэтому его здесь и нет…
— Все еще не понимаю.