Развод. Ты все еще моя
Шрифт:
Он стал меня провожать домой. Я жила с мамой в хрущевке на Академической, а гимназия находилась в Центральном районе, на Греческом. И Саша ехал с мной сначала домой, потом возвращался обратно на Чернышевскую, потому что он-то как раз жил в пешей доступности от гимназии.
Так у нас и повелось. Он меня «отвозил» домой, мы заходили ко мне, и я поила его чаем с неизменными плюшками с корицей, которые мы покупали в булочной по пути домой. Однажды мы пришли, а мама уже была дома, чем меня очень удивила. Обычно она возвращалась
Она вышла нас встречать, и я их с Сашей познакомила. Мама, пыхтя неизменной сигаретой, внимательно прошлась по Саше взглядом с головы до ног и обратно. Хмыкнула.
– Вот, значит, что за новенький. Да уж наслышана от Сени, как вас с урока турнули. Что ж, будущая гордость дипломатии, пошли пить чай, – она строго посмотрела на меня и ушла на кухню.
– А Сеня – это?.. – спросил у меня, делая большие глаза, Саша.
– Ты правильно понял, – вздохнула я. – Наш директор. Поэтому о каждом моем вздохе в школе мама сразу становится в курсе. Мне кажется, что она – первая любовь Афанасия Емельяновича, но она не колется, – шепотом поведала я свои подозрения Саше.
– Хватит там сплетничать! Я все слышу! – крикнула с кухни мама.
Мы, смеясь, шмыгнул в ванную мыть руки и пошли пить чай.
А в один декабрьский день Саша не смог меня проводить, и на меня напали.
Они появились из-за угла неожиданно. Их было трое. Два парня из параллельного класса, я даже не знала их имена, и наша красавица, Оля Королева. Пани были крупные, качки, и сильные. Им бы не в языковой школе учиться, а в спортивной какой-нибудь. Один схватил меня сзади, за руки, жестко их фиксируя, и с силой прижал к себе.
– Вы что, отпустите, – рванулась я. Вернее, попыталась рвануться. Но парень был силен, он мои трепыхания даже не заметил. Тогда я попыталась обратиться к голосу разума, вернее к той, которую считала разумной.
– Оль, ты что? Зачем это? Что за шутки?
– Здесь никто не шутит, – она подошла ко мне и хлестко ударила по щеке. Голова мотнулась. А, нет, с голосом разума я погорячилась.
– Ты ненормальная, да? – я посмотрела на нее. – Ты понимаешь, что я подам заявление в полицию о нападении?
Парни дрогнули.
Но Оля только насмешливо изогнула губы.
– Соболевская, ты забыла, кто мой папочка? Да и кто докажет, что это мы? А мы ничего такого и не делаем, правда, мальчики? – она мило улыбнулась им. – Просто по-дружески разговариваем. Пока по-дружески, – уже с угрозой в голосе обратилась она ко мне.
– Что тебе нужно-то от меня, убогая? – я устало вздохнула.
– Что?! – взвизгнула она. – Дрянь, да это ты убогая, а не я! И я тебя предупреждаю, если я тебя еще хоть раз увижу вместе с Сашей, пожалеешь, поняла?
– Ах вот, в чем дело. Так ты с ним и разговаривай, чего ко мне привязались? – я с недоумением смотрела на эту дуру, которую по ошибке посчитала разумной.
– Он таскается за
– Ну так он не бычок на веревочке, я же не насильно его за собой вожу, – фыркнула я и попыталась еще раз вырваться из захвата.
– Я тебя предупредила, Соболевская. Леша, она твоя, – кивнула она второму лбу, который все это время стоял в стороне. Он вальяжно подошел ко мне очень близко и стал пристально рассматривать. И было что-то такое в его взгляде, от чего мне именно в этот момент стало очень страшно.
– Слушай, Королева, а она настоящая милашка, если ее вблизи рассматривать, – сказал он, ухмыляясь и стал шарить по моему телу руками. – Да и фигурка под всей этой мешковиной у нее отличная.
Я дернулась и закричала. Тот, который меня держал, зажал мне рот рукой. Я вцепилась зубами в его ладонь с такой силой, что даже почувствовала вкус крови во рту. Стало противно и меня чуть не стошнило.
– Ах, ты, сссука, – прошипел он и ударил меня кулаком в лицо.
Перед глазами потемнело и я провалилась в спасительную темноту.
Глава 8
Саша, настоящее, посольство в Панаме, за неделю до встречи с Аней
– Саша, зайди ко мне, – прозвучал голос моего начальника по внутренней связи.
– Евгений Юрьевич, вызывали? – после стука я вошел в кабинет.
– Да, Саша, присаживайся, нужно поговорить, – задумчиво произнес Евгений Юрьевич, посол в Панаме, где я служил вторым секретарем посла.
– Мальчик мой, – да, иногда Евгений Юрьевич позволял ко мне такое обращение, когда никто нас не слышал и мы были одни. – Ты когда в последний раз был в отпуске?
Я стал прикидывать. К чему вообще этот вопрос?
– Евгений Юрьевич, а к чему такой вопрос? Что вы в действительности хотите у меня спросить? Или может быть, сказать?
– Да уж, Саша, дипломат из тебя никакой, – хмыкнул он. – Что ж, ты меня раскусил, – сказал Евгений Юрьевич и вздохнул.
– Понимаешь, Ольга хочет в Санкт-Петербурге организовать выставку какого-то там именитого французского фотографа. И я хочу, чтобы ты ее туда сопровождал. Как и положено жениху.
Я напрягся. Вот это совершенно лишнее. И ведь припер к стенке, хитрый лис.
– Евгений Юрьевич, у нас с Олей еще ничего не определено. Мы даже не пара. Это пока только в ее воображении я являюсь женихом, – я поморщился.
– Ну, мальчик мой, Оля же не с потолка взяла это, правда? – проницательно посмотрел он на меня. – И ты же знаешь, она всегда добивается того, чего хочет, с детства не мог ей ни в чем отказать. А хочет она тебя, – припечатал он меня.
Черт, знал ведь, что та случайная ночь с Ольгой еще выльется мне боком. И про это он знает, старый хрыч. Ольга тоже хороша. Какого она все своему старику выкладывает?