Развод. Я календарь переверну
Шрифт:
Это не громкие слова. Это правда. Я так чувствую. Иначе - зачем?
И разводиться я, как адвокат по бракоразводным делам точно не собираюсь.
Хватит, насмотрелся!
Женюсь и буду жить счастливо до конца своих дней.
Ну или стану философом, как говорил, по-моему Сократ.
Да, для меня брак - святое дело, а для таких как Игнатов — просто удобство.
Дома красивая тёплая женщина, налаженный быт, обеды и ужины, секс по расписанию — шикарно устроился. А любовницы, секс на стороне — знаю,
Тьфу, мерзость.
Или я слишком уж утрирую?
Просто не нравится мне муж Аделаиды. Охренеть как не нравится.
– Герман, я не совсем понимаю... Мы же договорились? — Макар, наконец, отмирает, раздувает ноздри.
Интересно, он ничего не попутал? Спокойнее, господин Игнатов, я тоже умею ноздри раздувать.
— Аделаида, ты что тут делаешь?
– не унимается неверный благоверный.
– У меня тот же вопрос, Макар, что тут делаешь ты?
– Я? — муженёк старается сохранить невозмутимость, но после юбилея это сложно, я понимаю. Пить надо было всё-таки меньше. Я же видел, как он вискарь хлестал.
Особенно после того, как Ада уехала.
– Да, Макар, ты.
– А ты? Ты вчера сказала, что развода не будет!
– И поэтому ты побежал к адвокату? — Ада надменно выгибает бровь.
Что там её Игнатов, кажется, куда-то в депутаты метит? Я бы на месте партии, от которой он выдвигается, обратил бы внимание на его супругу.
Вот кому надо в думе заседать!
Глядишь, и жизнь в стране наладится. Таких людей во власти нам не хватает.
Уверенных, принципиальных и бескомпромиссных.
Ада ведь не пойдёт на компромисс, да? А на принцип пойдёт.
Не зря она ко мне обратилась.
ЕЙ нужен был лучший. И она хотела, чтобы было красиво. Что ж...
– Хорошие мои, давайте-ка успокоимся и присядем. Раз уж вы оба тут. Возможно, нам удастся сейчас устроить примирение сторон? Знаете, так бывает. В моей практике, конечно, это случалось редко...
– Примирение? Но мы вроде... не ссорились?
– усмехается Игнатов. — Адочка, я пришёл вообще-то совсем по-другому поводу. Не затем, о чём ты подумала.
– - А о чём я подумала?
– Ну, ты сама сказала, развод?
– Я сказала? Это ты сказал, Игнатов. Может быть, я тоже пришла сюда по другому поводу?
– Дорогая, какой у тебя может быть повод, чтобы прийти к адвокату?
– Банальный, Макар. Герман мой любовник.
Вот так.
Шах и мат.
Обтекайте, господин Игнатов, обтекайте.
26.
– Чт... что?
Интересно, у Германа есть в кабинете скрытая камера? Потому что фейс моего муженька надо видеть.
Просто зачёт.
Жалею, что не достала телефон и не щелкнула.
– Ада ты... блядь, ну
– Шутки? При чём тут шутки? — не унимаюсь, хотя Макар давал мне шанс. Вот только шанс этот мне на хрен не упал.
– Аделаида, прекрати. Тебе это не идёт.
– Друзья мои, я вам не мешаю? — зычный голос Крестовского заставляет моего,
Макара чуть осесть, и закусить удила.
– Герман, я просто... я немного не в себе...
– Это видно. Так, может, не стоило тащиться сюда? — делаю вид, что оглядываю Игнатова, хотя мне и так всё с ним ясно. — Не в себе?
– Я приехал по важному делу. Мне нужно обсудить один вопрос. Это касается только моей фирмы, Ада!
– Твоей? — вот тут моё самообладание меня немного подводит. Голос дрожит. Хотя я чувствую в нём холод. Лед. Если бы змеи улыбались, моя улыбка сейчас должна была бы быть похожей на их.
Макар смотрит, глазками хлопая. Не понимает.
Куда тебе, милый. Ты так привык к собственной значимости.
Вернее, тебя к этому приучили. Начала мама, а я, дура, подхватила.
Нет, согласитесь, это же кажется правильным возвышать собственного мужа?
Внушать ему, какой он сильный, мудрый, великий. Что он не один из многих, а единственный. Неповторимый.
Ублюдок.
Да, да, внушаешь ему, такому, а потом получаешь ответочку, только не ту, которую ждёшь.
Думаешь, что сделаешь его королём и станешь королевой. Ага, как бы не так! Ты сделаешь его королём, но так и останешься при нём служанкой. Или вовсе будешь изгнана из дворца как ненужная рваная ветошь.
Старо как мир, да?
Но почему же мы, женщины, из поколения в поколение на это ведёмся?
Почему же продолжаем творить своих королей, чтобы потом получить личную порцию унижения и боли?
Наверное потому, что всё же некоторым удаётся остаться при своём короле в статусе единственной и каждая из нас надеется, что с ней произойдёт именно это, да?
Возможно.
По крайней мере я долгое время была в этом уверена.
Ну, куда Игнатов без меня? Куда? Я же как серый кардинал, вечно за его спиной маячу и всё разруливаю, да?
А вот нет.
Не надо было стоять за спиной. Нужно было стоять рядом, на равных.
Тогда бы не было сейчас этого важного и наглого заявления.
«Моей фирмы». Ха-ха! Когда это она стала твоей?
– Аделаида, в чём дело?
– Ни в чём, Макар, продолжай. Интересно услышать, что за дела у тебя тут по поводу твоей, - нарочно делаю ударение на этом слове, — фирмы.
– Это вопрос конфиденциальный. И я хотел бы его обсудить с Германом Львовичем лично.
– Да? А у нас с Германом Львовичем нет секретов друг от друга. — усмехаюсь, глядя на Крестовского, которого наша перепалка по ходу пьесы забавляет.