Развод
Шрифт:
– Сючжэнь, dear [52] !
– Сяо Чжао так слащаво улыбнулся, что лоб слился с подбородком, и только уши торчали, а глаза не вывалились из орбит лишь потому, что он напряг нос.
– Могу я называть вас так?
– Как вам угодно.
– Ямочки на щеках Сючжэнь порозовели. Она отбросила локон, взглянула на вестницу счастья - сороку, опустившуюся на сосну, и улыбнулась.
– В таком случае я еще раз произнесу это слово.
– Сяо Чжао прошептал у самого ее уха «dear», и она почувствовала его горячее дыхание.
[52] Дорогая! (англ.)
Прищурившись, она смотрела на кончик его носа и улыбалась своим мыслям.
У Сяо Чжао был изрядный запас английских слов, он знал, как по-английски «масло», «содовая», «мороженое», потому что постоянно практиковался с официантами вагона-ресторана. «Совсем не обязательно ехать за границу, можно и
– И - танцы тоже. Это - эрудиция! Сейчас даже военных отправляют за границу, в Европу и Америку, разве можно отставать?» Вот в чем он перещеголял Чжан Дагэ, и хотя Чжан Дагэ был не глупее, ему не хватало чувства нового. Сяо Чжао умел все, что умел Чжан Дагэ, а вот Чжан Дагэ мог не все, что мог Сяо Чжао. У Чжан Дагэ никаких перспектив, у Сяо Чжао - блестящее будущее. И хотя Сючжэнь еще плохо разбиралась в жизни, это она уяснила сразу: дома все по старинке, никакой свободы, отец накупил новых пластинок, а танцевать не разрешает; туфель не купишь без скандала. А Сяо Чжао и старого не чуждается и в новом знает толк. Сны Сючжэнь начинали сбываться. Парочка прогуливалась вдоль берега «моря». Сяо Чжао нес ее зонтик. О свадьбе думать рано, хотя Сючжэнь не против выйти за него. Он все понимает, красиво говорит, а как весело смеется! С виду, правда, не очень привлекателен, но к этому можно привыкнуть.
Сючжэнь была почти одного роста с Сяо Чжао, пожалуй, даже повыше. Но он казался молодящимся стариком, а она - взрослым ребенком. Сючжэнь очень хотелось походить на взрослую, и хотя тело ее еще не сформировалось, круглое личико, огромные глаза, чувственные губы и ямочки на щеках невольно будили желание. Она слегка сутулилась, видимо для того, чтобы казаться пониже. Платье носила такое же, как известная актриса Худе, игравшая барышень из состоятельных семей; а туфли на низком каблуке выдавали в ней школьницу. Ноги крепкие, как у всех баскетболисток, волосы кудрявые. Родись Тяньчжэнь девушкой, а Сючжэнь парнем, Чжан Дагэ, пожалуй, был бы доволен.
– А когда выпустят Тяньчжэня?
– Скоро. Я уже договорился. Такие дела быстро не делаются, но и медлить нельзя. Тяньчжэнь оказался весьма неосмотрительным, пусть это послужит ему уроком, - важно произнес Сяо Чжао.
– Посмотри на меня, dear, я с детства был предоставлен самому себе, но никогда не впутывался в неприятные истории, - на глазах у Сяо Чжао блеснули слезы, - однако неприятностей никто не может избежать. В молодости я жаждал приключений, но всегда оставался честным. Наши семьи живут по старинке, а мы идем в ногу со временем, значит, надо примирить новое со старым: быть романтиком и в то же время соблюдать осторожность, только так можно добиться успеха, познать настоящую радость. Ты, dear, не носишь туфель на высоком каблуке, пока учишься, и правильно делаешь. Я, как только увидел, сразу понял, что у тебя есть чувство меры. А обо мне и говорить нечего, сама убедишься со временем.
Сючжэнь не знала, что сказать, и молча восхищалась Сяо Чжао. Ей вспомнились письма мальчишек, этих чертенят с грязными шеями. Напишут несколько комплиментов, а потом все о себе и о себе. Твердят, что борются со старыми устоями, а сами ничего в этом не смыслят! А он и старое понимает и новое, многое пережил, но остался на высоте. Теперь ей уже хотелось не только веселиться с ним: каждая девушка в конце концов выходит замуж и становится женщиной. А лучшей партии ей не найти. По крайней мере, человек надежный, не то что эти мальчишки с грязными шеями, которые только и могут, что писать любовные письма. Ей все больше нравились собственные ноги и туфли, которые он похвалил! Как он все понимает! Только не нужно об этом больше говорить. О чем же тогда говорить? Он много знает, а она не разбирается даже в самых простых вещах. Об уроках говорить неинтересно. В домашних делах она не очень разбирается. А он может говорить на любую тему! Она - простая школьница, только и умеет, что играть в баскетбол, он - человек солидный. Надо, пожалуй, поговорить о Тяньчжэне!
– А мне нельзя еще раз повидать брата?
– Когда мы были там в прошлый раз, им это не очень понравилось, как-то неудобно снова идти. И потом он ведь скоро вернется домой.
– Мне хотелось бы послать ему немного сладостей.
– Я подумаю, как это сделать, - сказал Сяо Чжао, глядя внебо.
– Сладостей и немного фруктов! Ты дашь их мне, а я с кем-нибудь перешлю, не стоит туда ходить.
2
Они сидели в одной из Пяти драконовых беседок [53] . Сяо Чжао заказал лимонад, свежие стебли лотоса и грецкие орехи. Сючжэнь чувствовала себя неловко; впервые в жизни ее угощает мужчина - ведь эти молокососы с грязными шеями, объяснявшиеся в любви, могли подарить лишь закладку для книг или вложить в письмо засушенный цветок. А тут ее угощает мужчина, да еще такой щедрый. Не удивительно, что она ощущает некоторую неловкость. Правда, она бывала в «Северном море» с родителями, они пили здесь чай, но это совсем не то. Сейчас все ей казалось особенно вкусным, этот раз повлечет за собой другой, третий… сто раз, тысячу раз, всю жизнь вместе с ним есть, пить, говорить, смеяться! Прежде она не любила эти беседки; изображения святых в разрушенном храме [54] внушали ужас. А сейчас ей не страшно - господин Чжао такой внимательный, приятный, с ним можно
[53] Пять драконовых беседок - построены в форме извивающегося дракона.
[54] В разрушенном храме.
– Имеется в виду храм Великой простоты.
Сяо Чжао пришел ей на помощь:
– У вас скоро экзамены? Я бы наверняка срезался, все перезабыл!
Девушке стало легче, хоть в чем-то он ей уступает! Она рассказывала о школе, ела, и неловкость исчезла сама собой. Он заказал пирожных; нет, нет, она не хочет пирожных; нужно и ей что-то сделать для него. Но что? Она не знала и снова смутилась. Не надо пирожных, она не голодна, и потом, ей пора в школу, скоро экзамены! Как бы не увидел кто-нибудь из знакомых! Но ведь он - близкий друг отца, и Сючжэнь пришла к нему справиться о Тяньчжэне; если бы даже увидел отец, у нее есть оправдание. Она никак не могла уйти, сидела молча, с пылающим лицом и наблюдала за стрекозами, парящими над водой. Они то и дело опускались на цветы лотоса, а отдохнув, снова отправлялись в полет. По большому Южному мосту непрерывной вереницей двигались пешеходы. Под мостом покачивались на воде маленькие лодки. Мужчины в белых рубашках гребли, женщины сидели под цветными зонтиками - чем не живая картина? Все это было так романтично! Ветер приносил с реки аромат лилий. Осмелев, Сючжэнь взглянула на своего спутника, он как раз любовался ямочками на ее щеках, - взгляды их встретились, потом медленно разошлись: подошел официант убрать посуду.
– Покатаемся?
– Мне пора.
– Мы возьмем хорошую лодку, а не эту, ободранную.
Она растерялась, а он уже подхватил ее зонтик… Лодка стояла в тени под ивой; Сючжэнь смотрела на свое отражение в воде: по лицу плавали маленькие рыбки.
Они долго катались. Сючжэнь все порывалась возвратиться в школу, но Сяо Чжао ее не отпускал, предложил вместе пообедать. Он уговаривал ее деликатно, как взрослую, и слова говорил те же, что и отец, когда оставлял гостя обедать. Просто неудобно отказываться. Он считает ее взрослой, а она капризничает, как приготовишка.
Сяо Чжао заказал много разных блюд, расплачиваясь, оставил чаевые. И вид и манеры у него были солидными, непринужденными, не то что у этих мальчишек, которые робко шарят в карманах в поисках монетки. Сючжэнь чувствовала его превосходство. После обеда господин Чжао не удерживал ее больше, они попрощались в парке - так она хотела - и разошлись в разные стороны, он даже не пошел ее провожать, до того был великодушен.
Расставшись с Сяо Чжао, девушка почувствовала необыкновенную легкость во всем теле и ускорила шаг. Из взрослой она снова превратилась в школьницу, ей захотелось прыгать, бегать, играть в баскетбол, но Сяо Чжао она не могла забыть и, вспоминая о нем, испытывала безотчетный страх. Они пили лимонад, катались на лодке, обедали, сбылись ее сны. Чего же бояться? Он не сказал ей ни одного плохого слова, не хватал за руки. А какой обходительный! Вдруг Сючжэнь остановилась, ей показалось, будто она потеряла что-то. Осмотрела себя, нет, все на месте, увидела отражение зонтика в воде, присела на корточки и стала рассматривать собственное отражение - все такая же пухленькая, на щеках ямочки. Мама вечно твердит: бойся мужчин. Смотря какой мужчина! Если порядочный - бояться нечего. Поднялась, отвела локон со лба. Мимо прошла молодая пара: он высокий, она маленькая, он нес на руках ребенка месяцев семи-восьми, такого толстенького! Сючжэнь захотелось обнять малыша. Наверно, это очень интересно - выйти замуж! Женщина была ей, пожалуй, ровесницей. Руки тонкие, а грудь полная: маленькая мама, пухленький малыш, просто прелесть! Малыш повернулся к Сючжэнь и, улыбаясь, стал пускать пузыри. Сючжэнь смутилась и стремительно побежала, будто гналась за мячом. Добравшись до Белой пагоды [55] , она села на камень: сердце бешено колотилось, в душе творилось что-то невообразимое. Ее мучила жажда. Она подбежала к торговцу и выпила две чашки компота.
[55] Белая пагода - храм XVII в., основная достопримечательность «Северного моря»
3
Сяо Чжао тоже потерял покой. Своими глазами, похожими на жареные фасолины, он старался заглянуть в собственное сердце и в конце концов решил, что сердце - вещь не бесполезная. Да и глаза не подвели! Почтенные глаза! Завтра надо наградить вас очками, вы заслужили!… Только слишком она молода, не попользуешься. Ладно, хоть развлекусь немного! Созревший товар обходится самое малое в двести юаней, да еще учить надо. А эта насколько дешевле обходится - две бутылки лимонада и обед! И «учить» не обязательно. Времена, мать их так, переменились, школьницы теперь привлекательнее всех этих опытных девиц. Как ни рядится проститутка, ей не угнаться за школьницей! Эти девчонки во всем хороши - и в белой кофточке и в халате!
– Нет, Сяо Чжао, ты должен отведать свеженького, надо идти в ногу со временем, нечего подводить эпоху! Твои сослуживцы - идиоты. Что они смыслят в таких делах? А ты, Сяо Чжао, умница, до всего сам доходишь, знаешь толк в зрелом товаре, умеешь обзавестись наложницей и со школьницей не прочь позабавиться. Кто тебя этому обучил, мать твою? Неудивительно, если завтра ты подцепишь какую-нибудь иностранную красотку из посольского квартала! Главное - захотеть! При желании можно обтяпать любое дельце!