Развод
Шрифт:
Лао Ли долго ждал, пока Чжан Дагэ что-нибудь скажет, и, не дождавшись, тихо произнес:
– Дагэ, все обойдется. Вы из любого положения умели найти выход. Не может быть, чтобы сейчас мы ничего не придумали.
Чжан Дагэ закивал в ответ.
– Давайте вместе все обсудим. Ладно?
– Он вздохнул.
– Чжан Дагэ больше нет, Лао Ли! Всю жизнь я прожил честно, никогда ни с кем не ссорился и вот до чего дожил на старости. Это конец! Удар в самое сердце, я вышел, из игры и ни на что не годен. Будь что будет. Я жил ради детей и погибну вместе с ними. Не
Лао Ли понимал: Чжан Дагэ потерял равновесие; люди разрушили его идеалы, а начать все сначала - поздно. Остается лишь броситься в омут, спасенья нет. Сказать об этом Лао Ли счел неудобным и тем более не решался предложить какие-либо крайние меры. Чжан Дагэ надо было вернуться на колею, по которой он всю жизнь ходил.
– Не убивайтесь так, Дагэ! Лучше придумаем что-нибудь. Что говорил Сяо Чжао?
– Он сказал, - успокоившись, ответил Чжан Дагэ, - что Тяньчжэнь не коммунист, взяли его по ошибке и его можно освободить.
– А без Сяо Чжао нельзя обойтись, раз взяли по ошибке?
– спросил Лао Ли.
Чжан Дагэ покачал головой:
– Он даже не сказал мне, где сидит Тяньчжэнь. А я, видно, стар стал и ничего не смыслю в этих новых организациях. Если бы его забрали в полицию, он давным-давно был бы на свободе. Я всегда считал, что любое дело можно решить, но оказалось, что мне, старому ослу, не по зубам все эти новшества.
– Значит, без Сяо Чжао не обойтись, поэтому он и ставит условия?
– Верно. Но он сказал, что это ты ему посоветовал.
– Я с ним поговорю, - сказал Лао Ли.
– Мы так договорились: со мной он поступает по собственному усмотрению, а тебя оставляет в покое.
– Почему ты обратился именно к нему? Пришлось сказать правду:
– Никто не соглашался тебе помочь. Да и у кого такие возможности, как у него? Я знаю, человек он ненадежный, потому и продал ему душу.
– Продал душу?
– Да, продал. Не знаю, за что он так ненавидит меня. Только и думает, как бы мне напакостить. Может, я ему просто неприятен. Кто знает? Вот я и решил доставить ему удовольствие расправиться со мной. Только бы он вызволил Тяньчжэня.
В глазах у Чжан Дагэ стояли слезы. Госпожа Чжан только и могла воскликнуть:
– Лао Ли!
– Я не стал бы хвастаться своими заслугами, но так сложились обстоятельства. Наивный я все же человек, думал, он сдержит слово! Ничего, главное сейчас - поговорить с ним, оттянуть время, пусть освободит Тяньчжэня.
– Но если не пообещать Сючжэнь, он ничего не сделает, - забеспокоилась госпожа Чжан.
– Надо пообещать.
– Что?!
– в один голос вскричали супруги.
– Да, пообещать. Иначе ничего не выйдет, он будет пакостить, тогда и думать нечего об освобождении Тяньчжэня. Освободим Тяньчжэня, а там видно будет. Я знаю, как сделать, чтобы Сючжэнь не пострадала.
Наступило молчание. Первым заговорил Чжан Дагэ.
– Как скажешь, Лао Ли, так и сделаем. Я ни на что не годен! У меня три дома, пусть Сяо Чжао берет любой, всё отдам, лишь
– Лао Ли, - произнесла госпожа Чжан, - у меня одна дочь, не могу я отдать ее мошеннику! Не могу! Чтобы защитить свою девочку, я готова на все. По миру пойдем, ничего не пожалеем!
– Да, лучше по миру пойти!
– повторил Чжан Дагэ. Чжан Дагэ был полон решимости. Ничего, казалось, нет
для него важнее имущества, но дети дороже! Лао Ли по-прежнему не чувствовал к Чжан Дагэ уважения, только безграничную жалость.
– Успокойся, Дагэ, может быть, это и не понадобится. Вместо Сючжэнь я предложу ему свою жизнь.
– Не надо, Лао Ли! Ох, злодей! Лучше дать ему денег!
«Так он до самой смерти и останется бесхарактерным», - подумал Лао Ли, но сказать об этом вслух не решился.
– Погляжу, как сложатся дела, я и денег не пожалею, если только они помогут.
– Надо дать ему деньги.
– Госпожа Чжан говорила так, будто Сяо Чжао согласился и дело только за деньгами.
– У вас столько ртов дома, а вы ради нас… - Не договорив, она смахнула слезу.
3
Жизнь приобретала интерес! Лао Ли был очень доволен, что они с Сяо Чжао могут скрестить копья.
– Эй, Сяо Чжао, - крикнул Лао Ли, будто звал собаку, - как там дела Чжан Дагэ?
– Есть надежда. Скоро Тяньчжэнь будет на свободе.
– Чжан Дагэ спрашивал, как отблагодарить тебя. Ты уж извини, я не умею деликатничать.
– Лао Ли чувствовал, что говорит очень резко, но тут же подумал: «Кто не боится, тот может, как Иисус, творить чудеса».
– Если бы мне не по душе были наши отношения… - Сяо Чжао изогнул брови.
– Впрочем, к чему церемонии? Как, говоришь, меня отблагодарить? А удобно у тестя брать подарки? Хотя зятю положено за труды.
– Какого тестя?
– Разве Чжан Дагэ тебе не сказал? Через день-другой он будет иметь счастье стать моим тестем.
– Но ты же обещал ему не пакостить!
– Какая же это пакость! Я о свадьбе говорю! Чжан Дагэ всю жизнь был сватом, неужели он будет против замужества собственной дочери!
– И, тыча себе пальцем в переносицу, он заявил: - Ты смотри на Сяо Чжао, сейчас он простой служащий, со временем станет начальником отдела, потом начальником управления, затем мэром города, а может, и министром - кто посмеет сказать, что это не так? А если зять будет главой учреждения, тестю самое малое обеспечено место секретаря, по крайней мере, он не будет в обиде. А пара мы с Сючжэнь хоть куда.
Лао Ли с трудом сдерживал гнев.
– Пощади Сючжэнь, тебе хорошо заплатят!
– И не стыдно тебе, Лао Ли? Что значит «пощади»? Бить тебя за это надо! А на что я могу рассчитывать?
– Скажем, на дом.
Сяо Чжао покачал головой:
– Один? Выручить коммуниста за один дом?
– Но Тяньчжэнь ведь не коммунист!
– Это не важно. Его могут не выпустить. Одно слово - и Тяньчжэня не будет, пусть Чжан Дагэ подумает.
– Сколько же ты хочешь?
– Может, я все хочу!