Разыскания в области русской литературы XX века. От fin de si?cle до Вознесенского. Том 2: За пределами символизма
Шрифт:
Кажется, тут несомненны перепевы блоковского «На поле Куликовом»: «Взошла и расточилась мгла», «…в полночь стали», «В темном поле были мы с Тобою», «Перед Доном темным и зловещим», «Сквозь кровь и пыль», «А над Русью тихие зарницы», «И, чертя круги, ночные птицы / Реяли вдали», «Наш путь – стрелой татарской древней воли / Пронзил нам грудь». Но помимо этого – еще и значительно менее известное «вагнерианское» стихотворение «За холмом отзвенели упругие латы…», где появляются и смотрящий в ночное небо человек, и копье (неоднократно), и стрелы, и покрывало. «Межа» – одно из достаточно частых в ранней лирике Блока слов. Эта теснота блоковской лексики заставляет нас с особым вниманием прочитать четвертую строфу Крученых:
Кругом так сухо, лишь ОнаПокрыта щедрою росою, –Как и в былые временаНебес отмечена рукою!Кажется, что тут прописная буква в слове «Она» отчетливо свидетельствует о том, что перед нами, как и у Блока – Русь. И «щедрая роса», скорее всего, тоже из Блока: «Но достойней за тяжелым плугом / В свежих росах п'oутру идти!» («Май жестокий с белыми ночами…»). Но только Крученых переводит дальнейшее развитие темы в откровенную
202
Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С. 147.
Все это пародийное снижение завершается строкой «Мне прошлых дней не возвратить», погружающей нас в мир эпигонского стихотворчества, где явно слышны Булахов (известный романс «Не пробуждай воспоминаний…»), Тургенев и К.Р., но в подтексте и масса других, скорее всего, автоматически самовоспроизводимых стихов такого типа, вплоть до современных, во вполне достаточном количестве имеющихся в русском интернете.
Казалось бы, это не удивительно, поскольку блоковские цитаты исследователи уже фиксировали в стихах Крученых. Так, интертекстуальную отсылку к поэзии Блока («Соловьиный сад») видят исследователи в его стихотворении «Германия во прахе», вошедшем во «Вселенскую войну» 203 , блоковское «Весны не будет и не надо» в слегка трансформированном виде попало в «Весну металлическую» Крученых 204 , и, вероятно, такой список можно продолжить. Однако нам представляется, что из русских символистов не только Блок становится объектом всесторонней игры Крученых.
203
См.: Sigej Sergej, Weststeijn Willem G. Крученых и Хлебников в амстердамской части архива Н.И. Харджиева // Russian Literature. 2009. [Vol.] LXV. [Fasc.] I/II/III. С. 30.
204
См.: Лощилов Игорь. О символистских источниках двух стихотворений Алексея Крученых //(Портал «Сетевая словесность»).
Обратимся к первым двух стихотворениям книги. Вот то из них, которое, собственно, впервые представляло читателям нового поэта: 205
Если хочешь быть несчаснымТы смотри во след прекрасным И фигуры замечай!Глаз не смей же добиватьсяИскры молньи там таятся Вспыхнешь поминай!За глаза красотки девыЖизнью жертвует всяк смело Как за райЕсли ж трусость есть влачитьсяЖалким жребием томиться Выбирай!Как трусишка, раб, колодник,Ей будь преданнейший сводник – И не лай!Схорони надежды рано,Чтоб забыла сердца раны – Помогай!Позволяй ей издеватьсяВидом гада забавляться – Не пугай!И тогда в года отрадыЖди от ней лакей награды – Выжидай!Поцелуй поймаешь жаркий,Поцелуй единый, жалкий – И рыдай!И Ее тогда, несчастный,Ты не смей уж звать прекрасной Не терзай!…205
В сборнике “Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера» первыми идут стихи, вошедшие в совместную с Хлебниковым книгу «Мирсконца», однако, по данным А.В. Крусанова (Цит. соч., кн. 1. С. 525), эта книга вышла лишь в начале декабря 1912 («Старинная любовь», напомним, – в августе).
Так стихотворение выглядело в самом первом издании книги (СЛ). Значительно изменный вариант текста находим в литографированной книге Крученых и Хлебникова 1913 года (БЛ-1). Прежде всего, в первом стихе в слове «хочеш» был восстановлен положенный мягкий знак (но слово «несчасным» так осталось в ненормативном написании 206 ). Во-вторых, после ст. 21 читаем:
Не кусай до крови пальцыТвои когти пригодятся – Худший крайИли знаешь иной путьИль глаза твои не муть Голова сарай?Дверь открыта и просторнаТы сиди как сторож черный Выглядай206
Подчеркнем, что в третьей строке с конца во всех вариантах текста оно пишется правильно.
После ст. 27 шло трехстишие:
ТыОтметим также, что слово «единый» в ст. 26 было подчеркнуто и изменены некоторые знаки препинания (появилось тире между «вспыхнешь» и «поминай» в ст. 6, убраны запятая в конце ст. 13, тире в конце ст. 14, 23 и 26, перестало выделяться запятыми слово «несчастный» в ст. 28 и, наконец, завершающий восклицательный знак с отточием стал нормативным – две точки, а не три).
Во втором издании той же книги (БЛ-2) стихотворение было набрано уже типографским шрифтом и несколько уменьшилось в размерах. После стиха 21 осталось только первое трехстишие. Помимо этого курсивом были набраны некоторые буквы («быть» в ст. 1, «фигуры» в ст. 3, «Глаз» в ст. 4, «там» в ст. 5, «рай» в ст. 9, «жребием» в ст. 11, «Выбирай» в ст. 12, «уж» в предпоследнем и «терзай» в последнем стихе, а также «Пусть» в добавленном трехстишии 207 . Существенно, что в третьем с конца стихе местоимение «ее» набрано со строчной буквы, а не с прописной, как в двух первых изданиях.
207
Напоминаем, то для наших целей в данный момент это представляется несущественным и отмечается лишь для текстологической акрибии.
Почему именно это стихотворение представилось нам особенно примечательным? Прежде всего потому, что в русской поэзии существует по крайней мере одно, чрезвычайно напоминающее цитированное нами крученыховское. Вот оно:
208
Гиппиус З.Н. Стихотворения. СПб., 1999. С. 293–294.
Да, конечно, полного подобия в двух стихотворениях нет. Если Гиппиус пользуется тройной женской рифмой, то Крученых ограничивается двойной, да к тому же в появившихся позднее строфах использует рифму мужскую. То ли по замыслу, то ли по недостаточному еще умению он сбивается в метре: вместо регулярного двухстопного хорея в укороченных строках он использует четырехстопный (ст. 3) и трехстопный (ст. 6 и в одной из вставок второй редакции). Но все-таки восемь трехстиший из десяти первой редакции ритмически аналогичны гиппиусовским четверостишиям, а из четырех добавленных – два являются точно такими же. Ну и, конечно, сквозная рифма на –ай (у Гиппиус она повторена 9 раз, у Крученых – 10, а во второй редакции и еще 4) и первые слова («Если хочешь…») делают сходство разительным.
В какой-то степени перекликаются и темы стихотворения, особенно если учесть, что Гиппиус относила свое к категории «иронических» 209 , а у Крученых исследователи почти единодушно чувствуют оттенок пародийности 210 . И в том, и в другом случае это развернутое рассуждение о должном поведении человека в экзистенциальной ситуации, только у Гиппиус это путь в вечную жизнь, а у Крученых – любовь к женщине. Но и в том и в другом случае риторическое построение организовано по принципу «от противного»: и обретение райской благодати, и подчинение женской красоте ведет не к блаженству, а к унылости 211 или унижению.
209
Там же. С. 453, 529.
210
К приведенным выше цитатам прибавим еще слова С. Третьякова: «…стихи Крученых, где тот пародировал парикмахерские поэзы, издеваясь над изящной альбомностью, буквально вздергивая ей подол», и далее цитировал строки 7–9 интересующего нас в данный момент стихотворения (Третьяков Сергей. Бука русской литературы (об Алексее Крученых) // Крученых Алексей. К истории русского футуризма. С. 334).
211
Видимо, «дух унылый» у Гиппиус связан со знаменитой молитвой Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего! Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми».