Разыскиваются полицией
Шрифт:
Дайане показалось, что она ростом не более трех дюймов.
— Шериф, — парировала она, — это расследование не округа, но тем не менее спасибо.
— Как и то, старое? Вот что, милашка, тебе следует выслушать окружного прокурора. Несколько минут назад я общался с ним по телефону, и он дал мне указание лично заняться расследованием. — На его лице появилась знакомая мина. Так мужчины со времен пещерного человека и по сию пору выражают отношение к женщине: «Ступай домой, девочка, и займись хозяйством».
Санитары «скорой помощи» перестали трепаться и уставились на них из противоположного конца коридора. Льюис застыл на пороге спальни с кисточкой в руке.
— Шериф, — сказала Дайана, — могу я поговорить с вами наедине?
— Я занят, милашка. Отойди, не мешай. — Лоув отвернулся.
Но она встала между ним и дверью.
— Вы не имеете права…
— Я следую указаниям окружного прокурора. А теперь я был бы тебе благодарен, если бы ты позволила мне заняться делом.
— Это неправильно…
Кровь бросилась ей в лицо. Дайана сознавала: она проигрывает. Шериф стремился к тому, чтобы она повела себя как жалкая маленькая девчонка, и добился своего.
— Слушайте, офицер Уэллман, я не могу тратить время на всю эту чушь. У меня на руках еще одно убийство. — Он попытался ее обойти.
— Это не ваше расследование. — Дайана не сдвинулась с места, озадачив шерифа.
— Хорошо, давайте разбираться. Убита Хуанита Черчпин. Окружной прокурор пожелал, чтобы я взял расследование в свои руки. Существует вероятность, что преступление связано с убийствами на озере Болтон, которые, как вы, вероятно, помните, я раскрыл весьма эффективно. Управление шерифа десять минут назад официально приняло на себя расследование. Так что можете возвращаться на улицы, где, я нисколько не сомневаюсь, требуются ваши услуги. Или ступайте в кухню и соорудите нам кофейку. — Он пошел напролом в спальню. Дайана ухватила его за плечо, но шериф резко повернулся и сбросил ее руку. — Надеюсь, автомобильные ключи при тебе? Мне бы не хотелось, чтобы у тебя угнали еще одну патрульную машину. Знаешь, эти штуковины стоят больших денег.
— Шериф, — продолжила Дайана, — это мое расследование. Я намереваюсь идти до конца. И вам не удастся украсть его у меня.
— Насколько мне известно, ты вообще не детектив. — Лоув наклонился так близко, что она разглядела прожилки в белках его глаз, и злобно прошипел: — И вот что, выскочка, я начал служить в полиции, когда ты барахталась в пеленках. Знаю, что такое место преступления, гораздо больше, чем ты о своих прокладках. В одном ты совершенно права: я не смогу украсть у тебя это дело, потому что дело мое.
— Чтобы вы засадили за решетку еще одного невинного? — бросила Дайана и решила, что Лоув сейчас лопнет.
Его лицо покраснело и вздулось. Кулаки сжались, готовые нанести удар, если она произнесет еще хоть слово. Дайана отступила. Первое правило самозащиты гласит: «Создай дистанцию между собой и атакующим». Ее глаза говорили: «Только сунься, подонок. Я готова!»
Лоув замедлил дыхание. Дайана наблюдала, как вздымалась и опускалась его грудь, пока он пытался успокоиться. Он сделал к ней шаг и снова склонился над ней:
— Убирайся отсюда! — И двинулся мимо нее в спальню.
Дайане потребовалось самообладание, чтобы повернуться и уйти. Хорошо. Подождем благоприятного момента. Дайана постаралась, чтобы Лоув услышал, как она сняла с пояса рацию и сказала в микрофон, что покидает место преступления, посоветовав дежурному, чтобы, в соответствии с мнением окружного прокурора, расследование дела оставили управлению шерифа.
Она шла по выжженной солнцем траве двора к переулку и вспоминала,
Отлично. Пусть действует, как ему угодно, и считает, будто расследование в его руках. Пусть думает, что и с Риком Черчпином все получится, как он задумал.
Дайана села в патрульный автомобиль; ее щеки еще пылали от злости, но она не обращала внимания на собравшихся зевак, застывших на ступеньках своих домов в пижамах и банных халатах, полагая, что чрезвычайность ситуации позволяет им показаться на улице в чем угодно. Люди, которые ничего не видели, ничего не слышали и ничего не знали. Как правило, Дайана старалась не поддаваться обычному соблазну полицейских видеть в толпе исключительно сборище придурков, но всякий раз, когда вокруг собирались любители поглазеть на большие или малые трагедии и видела их глаза, а в них то ли страх, то ли сосредоточенность, то ли признательность («Слава тебе, Боже, что это не я!»), едва удерживалась, чтобы не принять их за стадо. И любой, кому случалось приближаться на расстояние окрика, должен был бы усвоить, что корова нема, как заборный столб.
Дайана поехала прочь — подальше от шерифа Гиба Лоува и своего подпорченного самовосприятия, прочь от окровавленного тела Хуаниты Черчпин и соседей, которым через двадцать минут надоест глазеть, и они вернутся в удобные кресла перед телевизорами. Миновав несколько кварталов, она подрулила к тротуару и достала магнитофон, чтобы надиктовать подробный отчет об осмотре места преступления. Позднее женщины в специальном отделе расшифруют запись и напечатают рапорт. Дайана не забыла упомянуть, что окружной прокурор поручил управлению шерифа взять расследование на себя и любые последующие действия должны быть согласованы с шерифом Лоувом. Не исключено, что начальник полиции придет в бешенство, но Дайана сомневалась в этом. Начальник полиции, как правило, все спускал на тормозах. Не любил свары между ведомствами.
Она кружила по знакомым улицам, медленно продвигаясь вперед, чувствовала вечерний зной и знала, что от него не наступит облегчения даже в предрассветные часы, когда порядочные люди спят дома, а снаружи, в темноте, крадутся лишь грабители, горькие пьяницы пытаются найти дорогу в свои жалкие жилища, а подростки, случается, выбираются тайком из окон своих спален в поисках свободы: сигарет, пива, а то и быстрого секса.
Может, Эфирд, узнав, что произошло, психанет и вернет дело. Если захочет. Однако с прошлого декабря он, кажется, мало чего желает. Слух пронесся быстро, прошелестел по залитым флуоресцентным светом коридорам полицейского управления, Мистером Чистюлей [6] проник в комнаты для допросов, взвился снежным торнадо, оставляя после себя шепоток: «Эфирд, подружка, 357-й калибр, ванная комната на замке, он умолял ее выйти. Бах! Мозги и куски черепа на стекле».
6
Товарный знак химических моющих средств компании «Проктер энд Гэмбл». Символ — лысый, добродушный великан. В переносном смысле — честный, морально безупречный человек.