Разыскиваются полицией
Шрифт:
— Он что-нибудь говорил обо мне? Упоминал Линду? — спросил Эфирд.
— Нет. Почему ты интересуешься?
— Потому что он ублюдок, подонок и враль, — проворчал детектив. — Слова доброго обо мне не скажет, но готов трепаться перед каждым, кто станет его слушать. Вот почему.
Эфирд произнес ее имя, возможно, впервые после ее смерти — Линда.
— По-испански — красивая.
Дайана хотела задать тысячу вопросов, узнать детали, понять, что произошло тем вечером. Будто могла разгадать, что заставило девушку приставить к голове пистолет и нажать на курок. Редкий случай. Женщины обычно не стреляют в голову. Женщины метят в сердце. Дайана ждала и продолжала танцевать с Эфирдом.
— Да, —
— Я слушаю. — Дайана кружила в унисон с ним.
— Она гуляла с Риком Черчпином. Еще в то время, когда тот был курсантом. Так я с ней и познакомился.
Дайана слышала музыку, но мелодия больше не трогала душу, поскольку перед ее внутренним взором неотступно стоял Эфирд. В форме, в патрульной машине. Рядом Рик Черчпин. Внимает ему словно Богу, и каждое слово старшего товарища кажется юноше откровением полицейской работы. А затем он связался с девчонкой Черчпина.
Дайана старалась не сбиться с такта, но вдруг в ее голове зазвучала мелодия Джеймса Макмартри: «Эй, что у тебя на уме? Я знаю, слышал, что говорили ребята на бензоколонке. У нас маленький городишко». Она наступила на носок ботинка Эфирда. Партнер подхватил ее, и они продолжали танцевать, будто ничего не случилось. А Дайана подумала, как мало она знает об этих местах и о жизни этого человека. Слышала, что он тут вырос, играл квортербеком в футбольной команде, выступал на чемпионате штата. Те, кто постарше, говорили об этом так, словно все случилось в прошлом сезоне. Но четыре проведенных Дайаной года в колледже — слишком маленький срок, чтобы узнать о местной жизни. Хотя Дайана родилась неподалеку, ей казалось, она приехала из другой страны. И до сих пор оставалась тут иностранкой.
— После того, как этот жалкий щенок сел на колеса?
Эфирд прижал ее к себе. Ему хотелось поговорить с ней, крепче обнять, стать ей ближе.
— Рик очень быстро скатился. Пару раз избил ее. Пришлось помогать девчонке выбираться из дерьма. — Теперь он по-настоящему обнимал ее, точно нужно было удержать, не дать убежать. — Одно цеплялось за другое.
— Ты был ей необходим, — тихо проговорила Дайана.
— Вот уж никогда бы не сказал. Но я любил ее, хотя тогда и не понимал этого.
— Что она наделала!
— Иногда я бываю полным придурком. — Эфирд замолчал, казалось, сейчас он хотел одного — танцевать. И ни о чем не думать, кроме льющейся из колонок печальной мелодии.
Когда танец закончился, он выпустил Дайану из объятий, но еще несколько мгновений держал за руку. Потом медленно разжал пальцы. Дайана поняла: он желал, чтобы она осталась с ним. Его к ней тянуло, но он предпочитал об этом молчать. Чтобы не получить отказа. Хотя вовсе не обязательно услышал бы отказ. У нее сложилось ощущение, что этот человек не так прост, как кажется, и ранимее, чем готов признать.
Эфирд отвел ее к столу, придержал стул. Дайана сделала глоток «Маргариты». Джимми Рэй наблюдал за ней.
— Восхитительно, — похвалила она.
— Не то что из автомата. — Эфирд подвинулся к Дайане.
— Эф! — Джимми бросил на Дайану многозначительный взгляд, мол, вижу, втюрилась в моего дружка, он наверняка уложит тебя сегодня в постель. Не обращая внимания, хотя ответом было бы категорическое «нет», она подалась вперед и стала смотреть на колонку. Джимми постучал костяшками пальцев по столу. — Мне нужно кое-что забрать. У одного старинного приятеля. Поедешь со мной?
— Дела? — протянул Эфирд.
— Нет, — усмехнулся Джимми. — Этот парень припас для меня «пушку». Никакого отношения к работе. «Глок» восемнадцатой модели.
— Господи Боже мой! — воскликнул Эфирд. — Полный автомат!
—
— На кой он тебе сдался?
— А как ты считаешь, на кой он мне сдался? Что бы ты с ним делал во время секретной операции в Накогдочесе? [9] Грозил бы, носил с собой, производил впечатление, когда покупаешь наркоту, — вот что. Когда торговцы дурью видят «глок», они понимают, что имеют дело с серьезным человеком.
9
Город на востоке Техаса.
— Следи за своим языком, братец.
Дайана перехватила предостерегающий взгляд Эфирда, который тот послал своему старому школьному другу.
— Спокойно, приятель, — отозвался Джимми Рэй. — Я полагал…
— В этом-то и проблема, — перебил его Эфирд и улыбнулся, — что ты полагал. — Он поднял руку, подзывая официантку. — Все готовы выпить по-новой?
— С меня довольно. — Дайана отодвинулась от стола. — Мне пора в комнату для маленьких девочек.
— Постой! — Джимми Рэй встал. — Ты идешь со мной или нет?
— Мне надо быстрее домой. Я совсем никакая.
Эфирд улыбнулся Джимми Рэю:
— Я с ней. — Он поспешно повернулся к Дайане: — Это не то, что ты подумала. Я тоже устал и хочу домой.
Он явно прощупывал обстановку. Дайана направилась в дальнюю часть бара, желая поехать с Джимми Рэем и свести знакомство с его торговцем. Нет, ей не хотелось владеть автоматическим пистолетом, но она была заинтригована. Дело касалось Эфирда. Оказывается, он тоже тайный агент. А она не слышала ни единого намека, хотя обычно в таких ситуациях не обходится без слухов. Вот это новость! Когда весной Эфирд исчез на шесть недель, Дайана, как и большинство в управлении, решила, что его отправили на реабилитацию. Куда-нибудь в Аризону, восстанавливаться после самоубийства Линды. А он под маской торговца наркотиками приобретал дурь в Накогдочесе. Такого добра там наверняка навалом. Крэк, калики… Интересно, как часто раздают подобные поручения? Дайана бы не отказалась от чего-нибудь похожего. Это стало бы огромным шагом к обретению значка детектива, ведь она собирается заниматься юриспруденцией. Дайана не будет спешить, но, когда придет время, выспросит у Эфирда, как можно получить такое задание. Все, что угодно, лишь бы уйти из патрульных.
Когда Дайана вернулась к столику, Джимми Рэй и остальные ушли. Остался Эфирд. Перед ним на столе стояли две «Маргариты». Безо льда. И без соли.
Снаружи был свет. Она ощущала его сквозь закрытые веки, которые казались такими слипшимися и тяжелыми, что потребовалось бы колоссальное усилие, чтобы их просто поднять. Она чувствовала, что не способна на это, но знала: дневной свет где-то есть.
Потом. Она разберется позднее. А пока вновь погрузилась в темноту. За закрытыми веками нарастающая головная боль грозила громом и молниями. Господи Боже! Что же это такое? Она боролась, сопротивлялась, старалась не потерять сознание, даже если не могла открыть глаза. Поняла, что находится не дома. Попыталась определить, на чем лежит. Решила, что на диване: нащупала пальцами грубую ткань, что-то вроде джута, пеньки или мешковины. Раньше она здесь никогда не бывала. В комнате возникло движение, разнесся аромат кофе и — Господи, нет! — туалетной воды Эфирда. Страх помог ей открыть глаза. Лившийся в окна дневной свет резанул по зрачкам, взорвался на сетчатке, полыхнул пожаром в глазах. Она вздрогнула, поежилась, поморщилась и заставила себя вновь поднять веки. Получилось не лучше, но хотя бы удалось удержать глаза открытыми.