Разыскиваются
Шрифт:
Я сказал, что мы с таким же успехом могли бы искать ветра в поле. Но мы не... мы еще не спятили с ума. Мы занимаемся живописью. Я, по крайней мере. А эта юная особа мне позирует.
– Так.
– Пара неодобрительных глаз окинула Энн с ног до головы.
– Так, девицу в трусах рисуете? Ничего себе, подходящее занятие! Я и сам бы не прочь - умеем не хуже вашего.
– Послушайте, - не выдержал Лайэн, - какая муха вас укусила?
Незнакомец обернулся. Его бурое лицо побагровело.
–
– Ах, вон что!
– Так приказал хозяин.
Лайэн изящным движением поднялся на ноги, заложил руки в карманы и покровительственно улыбнулся лесничему.
– Знаешь, старина, если ты дорожишь своим местом, тебе не мешало бы помнить в лицо гостей твоего хозяина, а не болтаться по усадьбе и грубить им.
У лесничего округлились глаза и отвисла поросшая щетиной нижняя челюсть.
– Неужто вы... вы... один из гостей сэра Олберта, которые приехали на этой неделе, сэр?
– Именно так. Сэр Олберт - мой старый друг.
– Простите, сэр, но я заметил эту палатку, сэр, и подумал, что...
Лайэн скривил губы в аристократической улыбке.
– Уж не принял ли ты меня за...
– Он бросил взгляд на детей.
– Неужели сам не можешь смекнуть, что в такой палаточке не хватит места для троих?
– Вы правы, сэр. Прошу прощения, сэр. Сплоховал я на сей раз. Я ведь это... не очень-то часто бываю в главном доме, не то что там лакей или горничные... Не упомню в лицо всех гостей.
– Ну ладно, ладно!
– И Лайэн великодушно махнул рукой.
– Кстати, я, кажется, припоминаю твое лицо, хоть ты меня и забыл. Не ты ли заряжал мне ружье на охоте у сэра Олберта в прошлый сентябрь?
Лесничий просиял:
– А ведь и то, сэр! Как же, как же! Теперь припоминаю, сэр. Вы еще стреляли без промаха.
– М-м-м... да как тебе сказать.
– Лайэн тихонько зевнул.
– Надеюсь, дражайший, ты не станешь притеснять этих молодых людей. Мы повстречались накануне вечером, и мне захотелось их нарисовать. Я разрешил им расположиться на этой пустоши, обещав прийти пораньше утром. Вина, конечно, моя, но, кажется, дичь не потревожена.
– Что вы, что вы, сэр, все в порядке, все в порядке!
– Лесник с надеждой взирал на него.
– Меньше слов - меньше обид, а, сэр? С обеих сторон, сэр. Вы не станете на меня жаловаться, сэр?
– Ну ладно, ладно. Я ничего не скажу сэру Олберту, - великодушно заверил его Лайэн.
– Можешь идти... э-э-э...
– Мергетройд, сэр.
– Ах да, Мергетройд. Можешь идти, Мергетройд. Ты свободен.
– Спасибо, сэр! Счастливо оставаться, и удачного денька вам, сэр.
– И, бросив исподлобья ядовитый взгляд на Дика и Энн, лесник вместе со своей собакой удалился.
– О Лайэн, - закричала Энн, когда он скрылся из виду, - как это здорово, что вы знакомы с сэром Олбертом! Ну какой же вы лгунишка! Сказать, что гостите у него.
– Ба! Да вы и представить себе не можете, как чудесно я умею лгать. Я в глаза не видывал этого сэра Олберта. Я никогда не был у него в гостях и ни разу в жизни не подстрелил ни одной куропатки.
– Но ведь этот старикан вас узнал!
– недоверчиво прервал его Дик.
– Он просто прикинулся, когда я приструнил его. Презренный червяк!
– Значит, вы его все время разыгрывали? Лайэн усмехнулся:
– Пришлось. А не то он выставил бы нас в шею, потребовал бы фамилии и адреса, обвинил бы в браконьерстве и еще
– За что же? Мы ведь дурного ничего не сделали.
– А как же! Мы осмелились потревожить его возлюбленных птичек, и они могли переселиться на соседнюю пустошь, так что сэру Олберту с его жирными друзьями не довелось бы выпустить из них потроха. Кровь закипает в жилах, - продолжал художник более серьезно, - когда подумаешь, что большинство людей не смогли бы так одурачить этого лесника. Мне это удалось только потому, что у меня изысканное оксфордское произношение, свидетельствующее о принадлежности к благородному сословию. А будь я каким-нибудь фабричным парнем из Манчестера, не миновать бы вызова в суд, где восседают строгие, неподкупные судьи и присяжные, большинство которых приятели сэра Олберта, сами, наверное, помогающие ему истреблять куропаток. Какой же справедливости можно от них ожидать?
Он захлопнул альбом для эскизов.
– Ну вот, видите - вышел немного из себя. Давайте-ка сматывать удочки, пока не поздно. Хотел бы я вспугнуть этих проклятых птиц, чтобы они все перебрались в соседнее герцогство.
– Мне кажется, - сказал Дик, скатывая палатку,- вы были неправы вчера, когда говорили, что, как бы мы ни были бедны, они не могут отнять у нас эти холмы. По крайней мере, они могут постараться и это сделать.
Они вернулись к этому разговору, когда после часа или двух ходьбы спустились в долину и очутились в какой-то деревушке. На первый взгляд она показалась им просто красивым местечком, какие любят изображать художники. У ручья приютилась старая, заброшенная мельница с поросшими мхом стенами и побуревшим от ржавчины колесом. Ветхие, поросшие плющом домики тянулись цепочкой вдоль круто вздымающейся в гору и вымощенной булыжником улицы. Посредине деревни возвышалась церковка, а перед входом в нее - белый каменный крест. На ступенях перед крестом стояла ваза и с десяток банок из-под варенья с простенькими полевыми цветами.
В ПАМЯТЬ ШЕСТНАДЦАТИ ПРИХОЖАН, ОТДАВШИХ ЖИЗНЬ ЗА КОРОЛЯ И РОДИНУ, 1914-1919...– Шестнадцать человек!
– произнес Лайэн.
– И это всего лишь из нескольких домишек. Сомневаюсь, чтобы четырнадцать из них владели хоть одним метром той земли, за которую сложили головы. А что до защиты короля, так это же чепуха... Германские летчики сами старались не сбрасывать бомбы туда, где он находился, так же как и наши самолеты не охотились за кайзером [*] . Это было бы нарушением правил игры.
Кайзер
титул бывших германских императоров. В годы первой мировой войны Германией правил кайзер Вильгельм II.
Вверх по склону с трудом тащилась старуха с ведерком. Лайэн поздоровался с ней, как обычно здоровался с каждым встречным:
– По воду собрались? А ну-ка, Дик, бегом! Принеси бабушке воды.
– Преогромное спасибо, сэр... В этакую жарищу не очень-то легко ходить по воду, да еще в мои лета.
– А что, у вас в доме нет воды?
– Да что вы, сэр! На всю деревню две колонки, одна под горой, другая наверху. Я к верхней хожу, тогда в гору пустые ведерки только несешь, а полные - под гору.
– Старуха улыбнулась при мысли о собственной сообразительности.