Real-RPG. Практикант 3
Шрифт:
Когда же к срастающимся тканям и внутреннем органам добавились еще и адские судороги, немилосердно выкручивающие все без исключения суставы (даже на пальцах рук и ног), Марина реально захотела заново сдохнуть, чтобы весь этот адский трэш с оживающим телом (по ощущениям, угодившим одновременно на невидимую дыбу и под клещи неутомимого садиста-палача) разом прекратился.
От спасительного самоубийства ее в те роковые минуты уберегло лишь продолжающееся отсутствия контроля над хаотично вибрирующими мышцами. Марина, тупо, еще долго не могла по собственной воле шевельнуть ни одной конечностью, из-за чего вынуждена была дальше
Лишь спустя адские пять минут (перетерпеть которые и не свихнуться даже бывшему исчадью удалось с огромным трудом) боль в неторопливо оживающем теле постепенно пошла на спад. Спокойно лежать дальше и дожидаться окончательного обнуления таймера (до которого, к слову, еще оставалось примерно три с половиной минуты), с целью: добиться максимально возможного восстановления теневым навыком организма, Марина не могла себе позволить, не без основания опасаясь снова потерять сознание от толком не долеченных травм и ран, сразу по окончании стимулирующего воздействия на них Целебного пота, и потом тупо замерзнуть в холодильнике уже навсегда.
Потому, едва почувствовав, что мышечные спазмы сменились обычной лихорадочной дрожью, от лютого холода в цинковом гробу, и теперь она снова может худо-бедно управлять руками-ногами, бывшее исчадье, сквозь злые слезы и раздраженное шипенье, отвела едва слушающиеся руки назад и, одновременно упершись в торцевые стенки своей ячейки ладонями и ступнями, резким усилием попыталась выдавить их наружу.
Задняя стенка, под руками, при этом, даже не шелохнулась. А вот передняя, в которую уперлись две трясущиеся от лютого холода ступни, ощутимо прогнулась под дружным напором ног.
Выяснив таким незамысловатым макаром месторасположение двери своей ячейки, Марина решилась на отчаянную авантюру — сперва, Разрядом спалить электронный замок дверцы и, затем, Рывком выскочить наружу через открывшийся за дверцей проем. Авантюрность же этого, в принципе, вполне реально осуществимого плана заключалась в том, что активация Разряда разом палила аж две минуты от ее и без того показывающего дно запаса КЭП, а активированный вдогонку Рывок мгновенно помножал на ноль еще минуту. И, значит, действие Целительного пота, наверняка, практически сразу должно было прекратиться, как только, с помощью теневых умений, она вырывалась из ячейки холодильника наружу… Но, с другой стороны, оставаться в ледяном цинковом гробу холодильника — это еще более вероятная смерть.
Последней ее мыслью, перед тем как активировать на ступнях Разряд, было воспоминание о куда-то подозрительно надолго в этот раз запропастившемся союзнике… За реанимационной суетой Марине как-то не до мыслей было о бесследно сгинувшем Сергее. Вот и теперь отсчитывающий в углу секунды таймер, неумолимо подбираясь в заветным трем минутам неприкосновенного запаса, вынудил отбросить мрачные думки до лучших времен, и приступить к реализации
— Разряд! — отчетливо произнесла Марина, отчаянная таращась в чернильную тьму, где сейчас находились чуть приподнятые для удара ступни, шарахнула ногами по металлической преграде.
Непроглядный мрак впереди тут же взорвался каскадом ослепительно-ярких желтых молнии (совершенно безвредных, к счастью, для своего создателя), и отскочившая в сторону дверца открыла залитый искусственным светом проем. Сосредоточившись на котором, через секунду Марина четко озвучила очередную фразу-активатор умения:
— Рывок!
В последующем неуклюжем падении на пол, бывшее исчадье опрокинула какую-то металлическую тумбу, и рухнула на сверкающую стерильной чистотой плитку, оповещая о своем возвращении в мир живых грохотом рассыпавшихся рядом по кафелю медицинских инструментов.
Знатно приложилось в падении затылком, сквозь застилающий взор кровавый туман Марина смога еще несколько секунд удерживать поплывшее сознание, и успела услышать чьи-то быстро приближающиеся из соседнего коридора тяжелые шаги… Но увидеть хозяина шагов она уже не успела. До конца исчерпав лимит КЭП, целительный теневой навык деактивировался, и сознание Марины таки спасовало под лавиной захлестнувшей тело боли.
Глава 42
Сознание вернулось будто по щелчку выключателя.
Я вдруг обнаружил себя за рулем «газели», на приличной скорости совершающей обгон раздолбанного сельского автобуса, а впереди из-за слепого поворота «чертовски вовремя» мне навстречу выкатывался здоровенный тягач с прицепом полным длинных бревен. Расстояние до встречной громадины-лесовоза оказалось не боле двухсот метров, и начало сокращаться с космической скоростью. И без того паршивую ситуацию усугубил оказавшийся конченным уродом водитель долбанной колымаги справа, который, вместо тормоза, тоже азартно надавил на газ, чисто из-за природной вредности, не желая меня пропускать.
Тягач на встречке пронзительно загудел, и этот резкий звук выдернул меня из ступора. Осознав, что через считанные секунды меня, вместе с кабиной «газели», попросту размажет по широченному бамперу тягача, я попытался затормозить. Но игноря мое стремление выжить, правая нога, как влитая, продолжала отчаянно давить на педаль газа…
В итоге, движок новой «газели» превозмог-таки отчаянное сопротивление зачихавшего мотора старого автобуса, и моя машина на бешенной скорости каким-то чудом успела вильнуть на отвоеванное у колымаги пространство в правом ряду буквально перед носом заливающегося пронзительными трелями клаксона тягача.
— Ну ты, мать, даешь! — раздался рядом подозрительно знакомый испуганный голос.
И только сейчас я заметил, что в кабине нахожусь не один. Покосившись вправо, увидел рядом трясущиеся в пассажирском кресле объемные телеса той самой толстухи — спасенной мною несколько дней назад в тамбуре электрички.
— Ха! — хмыкнул в ответку я голосом Оксаны. И мне тут же бросились в глаза ухоженные женские руки, с накрашенными ядовито-зеленым лаком ногтями, на руле. После чего до меня окончательно дошло, что потеря сознания в конце кошмарного падения из взорвавшегося вертолета, походу, обернулась для меня очередным незваным визитом в тело знакомой потерянной души.