Реалити-шоу для Дурака
Шрифт:
— Да так, — буркнул он, — меня замучили неправильные мысли. Кстати, фараон, а зачем ты прикидываешься хромым? И что за лазейка у тебя во дворце?
— Что поделаешь, работа у меня дурацкая, говорил же. Два года назад я подвернул ногу, и мне понравилось, что придворные меня за малоподвижного принимают. Вот и притворяюсь. — Тутанхамон сел на краешек кровати, где лежал чужестранец. — А ход — дело рук моего друга детства. Хорошая вещь, нужная.
— Ага, — согласился Иван, — отлично продумано, и мою мелкую еще развел! Спасибо!
Тутанхамон кисло улыбнулся. Но все же решил вернуться
— Значит, Ира и есть тот персонаж с плиты, который всё еще жив! — прошептал программист. — Плюс ко всему Сехемра переставляет людей на троне. Когда фараон начинает творить самодеятельность и перестает слушаться жреца, он ликвидирует неугодного правителя. Но нашему уважаемому пенсионеру надоело в куклы играть, она сам править захотел! Кстати, сколько ему лет?
— Ну, — подумал фараон, — почти сорок. Не все до стольки у нас тут доживают.
— Вот! — подытожил Иван. — А теперь подумаем: умненький Тутанхамончик, которому сейчас восемнадцать, получается, будет править Кеметом еще лет двадцать. Допустим, Тутен детей так и не наживет. Но Сехемра тогда будет уже шестьдесят, песок в таком возрасте сыплется горками. Если учитывать, что наш правитель еще молод, размножиться ему труда не составит. А это дает нашему Сехемра отсрочку еще лет на двадцать-тридцать. И получается, что бедняжке долго ждать придется! А золотишка-то охота, и страну разграбить до конца — тоже. Вот наш жрец (от слова "деньги жрать") и решает поторопиться. Так как он не родственник тебе, то он находит себе в жены некую таинственную незнакомку, типа, троюродную сестру двоюродного дяди по мужской линии какой-нибудь восьмиюродной племянницы, если такие бывают. А если честно — Нуф-нуф-атон, или Наф-наф-атон, или эту… Ниф-ниф-атон, или Аню, на худой конец! Ну, на ком-нибудь, изображенном на той плитке, что ты во сне видел.
Тутанхамон поднял руку, словно школьник, желающий ответить у доски.
— Вопрос! Сестер моих и мачеху ты смешно зовешь, но… Меритатон убили в Асьюте шесть лет назад, Мекетатон умерла, когда я был маленьким и несмышленым, а Нефертити покоится в Ахетатоне уже без малого четыре года. Мы с Анхесенпаамон ее похоронили перед самым переездом в Уасет. А моя жена терпеть не может Сехемра.
— Спасибо. Все мертвы, но кто-то жаждет власти. Нам надо проникнуть в этот… женский туалет. То есть, в туалетный храм. Ну, ты понял, в храм туалетной богини. Отловить заговорщицу. Вдруг ты ее все-таки узнаешь! Мне известно одно — она похожа на мою возлюбленную и чуть-чуть… на Анечку.
Иван вдруг вспомнил про Иру: она тогда, в поезде, обещала вернуть любовь, золото и наследство. А что, если душа проводницы переселилась в тело умершей сестренки Тутанхамона? Ходит призраком — тем и объясняются ее таинственные исчезновения, все время гуляет ночью, потому что боится живых. Воскресший мертвец, в общем. Бредовая мысль, но не мешает проверить.
— Нам надо в храм!
Фараон вздохнул:
— Но нас никто не пустит туда… Мы же
— Пустят, причем, без особых проблем! — рассмеялся программист.
Программа 14. Не родись царицей
Главное, правильно подобрать духи…
А дальше никакой магии…
Анхесенпаамон сидела в беседке и плела пышный венок из ярких цветов. Занятие царицы прервал толстый низкорослый охранник, вошедший в беседку без приглашения. Рядом с ним стояла заплаканная Маша.
— Госпожа Анхесенпаамон, — упал на колени перед царицей толстячок, — к вам почтенная чужеземная гостья.
— Здравствуй, — в пояс поклонилась девушка.
Да, она знала, что по местным правилам этикета нужно было так же, как и охранник, рухнуть на колени и целовать землю у ног правительницы. Но Маша для себя уже давно решила, что чужестранка может позволить себе несколько другой способ приветствия, учтивый и не менее вежливый.
— Чиби, оставь нас наедине! — властно сказала Анхесенпаамон, и толстый охранник, поднявшись с колен, удалился.
Хорошо еще, что не остался стоять у беседки, изображая приступ глухоты.
— Что случилось, Маш-шу?
— Госпожа, — всхлипнула девушка, — я поругалась с братом и хотела бы найти себе ночлег.
Правительница, ожидавшая очередного допроса, повела бровью. Она даже рот открыла, когда Маша продолжила:
— Я бы хотела стать жрицей в женском храме…
— В храме Таурет? — переспросила правительница.
— … Да, — после некоторой паузы согласилась гостья.
На самом деле студентка-искусствовед прекрасно знала, как в Уасете четырнадцатого века до Рождества Христова назывался "женский монастырь". Но коли Анхесенпаамон назвала его, просто ради приличия нужно было подумать, ведь Маша — чужестранка, прибывшая в Кемет всего несколько дней назад. Подозрительно смотрелась бы особа, которая знала всё и вся.
Правительница испытующим взглядом сверлила гостью. Так смотрит на двоечника учительница, или на провинившегося подчиненного начальник. Но что она, Маша, неправильно сделала, раз заслужила такой взгляд от Анхесенпаамон?
— У тебя же есть тут возлюбленный, вроде бы, за которого ты жизнь готова отдать, неужели он не может…
Девушка лишь фыркнула и отвернулась. По веткам пальмы, прямо за беседкой, прыгали два влюбленных павиана. Они играли между собой, не замечая людей и того, что Маша наблюдает за их звериными забавами.
— Я с ним поругалась. Все парни… ну… — девушка вовсе не хотела говорить при царице слова типа "сволочи" или "подонки", и поэтому получилось скупо, но зато вежливо, — ну… недостойны меня!
— Вот как! — удивилась правительница, подойдя к чужестранке сзади. — Я думала, что это только у меня такое мнение насчет мужчин. Бегут они от меня словно от больной.
Маша улыбнулась. Как приятно, когда ты не одинок в своих мыслях.
— А не хочешь стать служанкой у Тутанхамона?
Типа, более престижная работа? Ну, уж нет! При упоминании этого имени студентка повернулась к царице и замахала руками, мол, не упаси Амон, чтобы такое случилось.