Реалити-шоу "Замок"
Шрифт:
Так. Пора что-то делать. А то Ллевеллин стоит, краснеет, бледнеет, взгляд отводит и молчит как белорусский партизан перед расстрелом. Я вздохнула и, сделав шаг к окаменевшему Ллевеллину помотала ладошкой перед его лицом:
— Я конечно все в этой жизни понимаю, но может ты объя… — пол вновь ощутимо дернулся. Спокойно, Геллочка, держись за стенку, падать не надо, — объя… — пол колыхнулся, — объя… — издеваются они надо мной, что ли?! — расскажешь, что происходит?!
О, договорила! Фанфары, громовые аплодисменты!
Ллевеллин, мучительно покраснев, наконец, соизволил поднять
— Замок атаковали, миледи!
Ну вот, разродились, слава бо… ЧТО?
— Атакуют?! — выдохнула я. — И ты молчишь?!
— Я пытаюсь объяснить вам это уже полчаса! — тихо огрызнулся Рыцарь и поспешно отвел взгляд в сторону.
Ура, он со мной спорит!!! Боже мой, никогда не думала, что буду так радоваться тому, что мужчина со мною не согласен, а вот гляди ж ты. Ой, стоп, меня куда-то не туда занесло, нас же атакуют, ой, мама!
— И что делать?! — перепугано прошептала я.
— Следуйте за мной, миледи, — с легким поклоном ответствовал Рыцарь. Нет, ну вот что с ним делать?! Тут замок на голову рушится, а Ллевеллин политесы разводит. Кажется, его проще прибить, чем переучивать.
А вот не надо! Рыцарь у нас пока в единственном экземпляре, так что…
ГЛАВА 33
НЕ ТАК СТРАШЕН ЧЕРТ
Выдать мне тапочки (да пусть даже белые! Я уже и на такие согласна!), Замок не догадался, так что сейчас я шлепала босиком за Ллевеллином, уверено спешащего вперед. И если там, где на пол были брошены ковры, все было еще терпимо, то по голому камню ходить было трудно. Я все пятки себе отморозила, пока дошла до… а куда, кстати, дошла? Куда это меня Ллевеллин притащил?
Рыцарь распахнул перед моим носом дверь, и посторонился, пропуская меня в. тронный зал. Ой, блин, ну вот только мне этой комнаты с пентаграммой не хватало для полного счастья!
Боюсь вот только, если я расскажу Ллевеллину, что мне не хватало этой комнаты — этих скрывающихся в темноте стен, затянутых черным бархатом, этого трона, выточенного из цельного изумруда, этого огромного пентакля, вырезанного на полу, этих горящих возле стен огненных шаров, заточенных в стеклянные сосуды, — Рыцарь меня неправильно поймет и будет меня сюда таскать постоянно. Поэтому ничего ему говорить не буду. Решено.
Вдобавок, меня вдруг посетило нездоровое подозрение, что привели меня сюда совсем не просто так. Нет, я все поняла: Ллевеллин решил мне отомстить за всяческие приставания. Посмотрит сейчас на меня вот так печально, что я опять таять начну, да и поведает что-нибудь вроде «раз Замок атаковали, единственный способ его защитить — это спокойненько дать себя прирезать над этой самой пентаграммкой. И даст это Замку силу невиданную. Я, конечно, погорюю, ну да ладно, миледи, вам-то что?».
— Миледи,— осторожно окликнул замершую меня юноша.
Ну вот, я ж говорила. Сейчас начнется. Предупреждаю сразу: зарезать себя я не дам! Я пока еще не готова принести себя в жертву во имя спасения чего бы то ни было.
Ладно, Геллочка, приготовились.
— Да?
Если что,
— Миледи, все в порядке?
Ну вот, я а я думала, что он, вместо того, чтобы спрашивать, сам мне что-нибудь расскажет. Ладно. Берем инициативу в свои руки. Как всегда.
— Да, конечно. А зачем мы сюда пришли? Разве не полагается, гм, идти на стены и защищать Замок от нападающих?
Нет, сейчас точно скажет, что прирежет меня нафиг, чтоб глупых вопросов не задавала и вообще, ради спасения мира. Блин, почему никто не додумался постелить в этой комнате банальнейший половичок? Я ж сейчас замерзну. Я переступила с ноги на ногу.
Рыцарь позволил себе легкую улыбку:
— Атакуют ведь не стены, миледи.
Я удивленно уставилась на него:
— А что?
Ой, а почему пол больше не дергается?
— Замок ведь стоит на первозданном Хаосе. Слишком эмоциональные слова влияют на него, вызывают тех. существ, о которых говорилось. Сейчас они рвутся из подземелий наверх. Замок сам сможет с ними справиться. Главное только, чтоб они не добрались до вас. Тронный зал — самое стабильное, а потому самое безопасное место в Замке.
— То есть сюда нападающие не долезут?
Ответ Ллевеллина был более чем исчерпывающим:
— Я ведь здесь, миледи.
М-да. И почему это меня не успокаивает?
Ничего. Все скоро закончится.
Следующие часа два тянулись как недожеванная ириска. С одной стороны, стоять на голом полу, да еще босиком, было, мягко говоря, несколько неуютно. А вот с другой — заставить себя подойти и присесть на трон я так и не смогла. Огромное темно-зеленое кресло казалось каким-то ненастоящим, нарисованным на компьютере и в то же время. Пугающим, что ли?
В общем, я переминалась с ноги на ногу и наматывала круги по периметру пентакля, старательно держась подальше от трона. Ну не нравится он мне! А вон та морда, что венчает спинку, вообще, такая страшная! Того и гляди покусает.
Первые несколько минут меня преследовало нездоровое желание позаимствовать обувку у Рыцаря. В конце концов, он мужчина закаленный, побегает босиком. Но потом я посмотрела, как он, бедненький, замер перед дверью с обнаженным мечом в руке — статуй, блин, натуральный. Не шевелится, не двигается, кажется, не дышит и не моргает.
Не буду я у него тапки отбирать. А то еще простудится. Ллевеллин, вон, одежду на себе сушил, так что, думаю, если я заболею, простуду мне мановением руки излечит. А если он носом хлюпать будет, что я с ним делать буду? Вспоминать народные средства и методы? Я что-то сомневаюсь, что здесь можно анальгин с эритромицином откопать.
Ну и зря!
В любом случае. В один прекрасный — или не очень — момент, мне все происходящее наскучило окончательно и бесповоротно. Из-за двери не доносилось ни звука, пол окончательно раздумал трястись и дергаться, а Рыцарь все так же не шевелился. Блин, он там не окоченел? Может, помер тут ненароком, а я и не заметила?