Реализация
Шрифт:
Талик собрался с силами и разогнулся.
– Это тот самый ссыльный на меня посмотреть хочет?
– Катерина поправила причёску, накинула полотенце на плечи на манер пелерины и застенчиво прижала к себе кастрюлю.
Сущности тоже отдышались и приступили к внутренним переговорам:
– Она думает, что мы на неё любуемся?
– поразился демон.
– Не иначе, - со стоном облегчения отозвался Бормотун.
– Талик, давай пустим обратно нашего монаха, - простонал Бутончик, - я второго приступа не выдержу.
– И я, - поддержал вампира Витас.
– Ладно, Горгуль, -
– Всё, - добавил он вслух, - Можно ехать.
Горгуль споро пробрался в лобную часть и немедленно замычал от восторга.
Силь одним быстрым движением оказалась на коне бывшего мужа Катерины, конвоир придержал своего жеребчика, давая проехать Баське с хоббитами, и путешественники двинулись вперед в "Мутную Муть", как окрестил её писатель.
Глава 23
Тронув мерина, Талик чуть было не миновал Катерину. Засмотрелся, с кем не бывает?
Попаданка, как будто так и надо, взялась за стремя и пошла рядом. Пришлось снова наклоняться и тащить её в седло. На фоне красавицы-Силь, она уже не казалась Талику "миленькой". Не дурнушка, конечно, но... Кстати, как там полностью звали Силь? Силь...миль...тиль, что-то из области завязывания языка узлом.
– А Вас и в самом деле зовут Силь, - рискнул заговорить Талик, подъехав поближе к Мечте, благо конвоира отправили глотать пыль.
– Сильмэ, - ответила Мечта.
– А сколько Вам лет, - продолжил общение писатель, предположив, что у эльфийских женщин спрашивать о возрасте вполне прилично.
– Сто три, - шокировала его прекрасная Силь, которой на вид было не больше двадцати.
– А мне тридцать девять, - кокетничая, хихикнула Катерина, распознав в Сильмэ конкурентку. Похвасталась, называется.
Талик с запозданием вспомнил, что в Мутное Место попадают не только малолетки. Эдак не только на тридцать девять, а и на все шестьдесят девичьих лет попасть можно. Вдруг она себе лет десять-двадцать скинула? Надо будет потрясти эльфа в рамках сотрудничества и выяснить, настоящий возраст старой девы. Конвоир, может, и фанатеет от мисс Марпл, а Талика милая старушка даже после "пластической реализации" не вдохновляла.
– А куда именно мы едем?
– поинтересовался Талик у Силь, воркующим голосом Горгуля.
Сильмэ глянула так надменно, что писатель Золотов и без перевода понял: "Тебе не светит". Ну, ничего, поживём - увидим.
– В Сталинград, - потрясла она Талика очередным сообщением.
– Но, возможно, придётся и в Мехико заехать. Там недалеко, через речку.
Мехико... Мехико... Ладно, если говорили о Сталине, и не об одном, - Сталинград вполне объясним.
– А в Мехико зачем?
Но Сильмэ опередила Катерина:
– Ну, как же, Виталий?! Троцкий же! Особняк в Мехико на Венской улице, в который ворвался Сикейрос с товарищами и буквально изрешетили
"Она это знает или лично помнит?", - ужаснулся Горгуль.
Талик никак не мог сориентироваться в датах. Всё, что он помнил о Троцком, ограничивалось определением "политическая проститутка".
– Кому взбредет в голову попадать в... Троцкого?
– риторически вопросил писатель Золотов, но ответ всё-таки получил. Конвоир, нарезав пару кругов галопом и убедившись в отсутствии рядом опасных революционных элементов, взялся просвещать Талика на предмет образа жизни здешнего контингента.
Никакими альтернативными историками попаданцы в вождей не были. Они были альтернативными Троцкими, Сталиными и даже двумя альтернативными Лениными. Авторы их любимых романов не утруждали себя корректировкой событий, которые могли бы повернуть реальную историю и породить другую, не менее нормальную. Они просто "вселяли" в вождя технически продвинутого современного россиянина, отчего воображаемые писателем события пускались в такой пляс, что держись. Автор одного из романов настолько лихо знал исторические реалии, что отправил в космос вместо Белки и Стрелки "собаку Сталина" - овчарку Блонди*.
Бонусы реализации, причитавшиеся отцам всех народов и вождям мирового пролетариата, были ничуть не хуже тех, которыми могли похвастать попаданцы и попаданки, покорявшие средневековье песнями Высоцкого. Одно только знание наперёд ключевых военных событий чего стоило. Реализованная сверх-убедительность речей делала из них не просто ораторов, а прямо-таки гипнотизёров. Проблема же в Мутном Месте и его дополнительных реальностях на всех попаданцев была одна - нехватка реализованных вместе с главными героями народных масс. В этом отношении повезло лишь одному попаданцу - некоему Станиславу Петровичу Любашину, ныне - Троцкому.
Урожайный год, когда из реальности Изнанки стали пачками выпадать "попавшие" бойцы Красной Армии образца 41-го года, ознаменовался увеличением населения вторичной Мути на пятьсот двадцать три бойца, а так же нешуточными словесными баталиями вождей в борьбе за аудиторию. Бойцы, которые точно знали, как надо действовать Жукову и что такое ядерная бомба, достались большей частью самому сильному маго-оратору - Сталину-второму "со товарищи". Троцкий заполучил себе только полсотни воинственных юнцов, но единолично. Прочие вожди могли сколько угодно агитировать друг-друга, а это - скучно. Поэтому они время от времени совершали набеги на "деклассированный элемент" с целью пропаганды своих идей.
Набеги были нечастыми. Для прорыва требовалось усилие нескольких вождей сразу, а они терпеть не могли друг-друга, считая лишь себя - подлинными, а всех прочих - самозванцами. Но агитаторский голод - не тётка, и рано или поздно "Сталины" кооперировались. Однослойная защита, конечно же, сигнализировала о прорыве, но не настолько сильно, чтобы уловить сигнал издалека. Наблюдатели же во вторичной Мути долго не выдерживали, и порой общество полоумных словоблудов оказывалось на несколько дней безнадзорным, пока подыскивали нового работника на проблемное место.