Реализация
Шрифт:
– В лицо знают – не откроют! – Радин знал, что говорил.
Последний спонтанный набег залегендированный под операцию «Эмигрант» на Андреевский рынок закончился целой делегацией от администрации рынка к начальнику УБЭП района. Шуму было много. Начальник УБЭП пообещал принять меры и таковые попытки действительно предпринял.
– А кто от следствия? – поинтересовался Штукин.
– Маленкова, – криво ухмыльнулся Уринсон.
– М-да… – повесил голову Валера. Маленкова была майором милиции, женщиной с интересной судьбой и богатым жизненным опытом. Безденежных оперов она на своем
Штукин почесал затылок и встрепенулся:
– А может быть, что-нибудь из вещдоков продадим?
Четыре пары глаз начали осматривать кабинет Радина, но ничего ценного, кроме двух треснувших лобовых стекол от «москвичей» и бампера от старой «Волги», не обнаружили. Все тяжело вздохнули. И в этот момент в кабинет через неплотно прикрытую дверь юркнул непонятно откуда взявшийся щенок. Он вперевалочку подбежал к столу, на котором сидел Радин. Опера молча уставились на будущую собаку.
– Дверь в ОУР не заперли, что ли? – предположил Радин.
– Слушайте, а щенок-то породистый! – родился преступный умысел у Уринсона.
– А ты что – собаковед? – съязвил Штукин, хотя и он отлично понял, куда клонит собрат.
– Породистый щенок всегда имеет толстые лапы, толстый живот. Толстую шею… – подняв взор, Потемкин считывал информацию с потолка.
– Это ты породистого колобка описываешь! – засомневался Штукин.
– А в Китае собак едят! – ни с того ни с сего вспомнил Уринсон.
– Ну, ты вообще уже того! – спохватился Штукин. – А еще в Академии госслужбы учился!
– Действительно, где мы его варить-то будем? – удивился Потемкин.
– Очумели совсем! – рявкнул Штукин и отечески взял щенка на руки. – Не хватало, чтобы нас застали при попытке сварить собаку в кастрюльке при помощи кипятильника!
– Ну, знаешь, голод – не тетка! – обиделся Уринсон.
– Так мы по стакану вмазать хотели или сожрать кого? – разозлился из-за того, что главная тема беседы ускользала, Потемкин. – Ошейник какой у него дорогой…
– А что, с ошейником собака потеряться не может? – предположил Радин.
– В коридоре ОУРа? – возразил Валера. – Смотри-ка, урчит, посапывает.
– Между прочим, породистые щенки до сотни зеленых стоят! – сформулировал, наконец, идею Уринсон.
– Какой породы? – заинтересовался Радин.
– Породы! – передразнил Уринсон. – Нынче все редкие породы в моде. Породистой породы!
– Мы же не против, – сказал Потемкин, внимательно взглянув на Штукина. – Этот какой породы?
– Я думаю, овчарка, – предположил Уринсон.
– Овчарка – это банально! – не согласился Радин. – Какие породы еще знаете?
– Пудель! – ожил Штукин.
– Артамон! – взорвался Радин. – Он же у тебя в руках – какой он на хрен пудель!
Воцарилась пауза.
– Гончие есть, – слабо надеясь, что предложение будет принято, огласил Уринсон.
– Сам
– Знаете, он у нас кто? – осенило Уринсона.
– Господи, кто?! – насторожился Валера. – Только не пугай!
– Я вот только не помню, как они точно называются, – начал Уринсон. – Чу-чу, там, или Чав-Чав… Их едят, как деликатес…
– Ты слышишь себя-то? Чав-чав!!! – рассвирепел Штукин. – Тебя чему в твоей Академии учили?!
– Действительно, как мы его продавать будем? – поддержал Штукина Потемкин. – Купите Чав-чав, пожалуйста! Несолидно!
– Ну вас!… О! Есть еще порода шпиц! – вскрикнул Уринсон.
– Это более-менее, – остался доволен Потемкин.
– А шпиц будет чавским! – смекнул Радин.
– В каком смысле? – недопонял Уринсон.
– Ну, овчара немецкая… там другая порода ирландская, я слышал… а шпиц наш Чавский, – выстраивал логическую цепочку Радин.
– Во! Придумал! – заорал Уринсон. – Порода эта шпицчав называется!
– Точно!
– А что, – красиво!
Уринсон выглянул в коридор и отпрянул. Там он увидел дежурного по отделу Шулого и какого-то приличного гражданина, оба растерянно оглядывались.
– Шухер! Кажись хозяин! – предупредил Уринсон. – К нам жало засунут, как пить дать!
Штукин приподнял щенка и хаотично начал метаться по кабинету. Усмотрев огроменную коробку на шкафу, он привстал на цыпочки и по баскетбольному скинул в нее бедное животное. Раздалось шуршание, затем всплеск и бульканье. В коробке почему-то оказался старый аквариум с дохлыми рыбками, скисшей коричневой водой и такого же цвета мертвыми водорослями.
– Куда ты его! – встрепенулся Радин и, подставив табуретку, вытащил мокрого испуганного щенка обратно.
На табуретке было по-партизански вырезано перочинным ножом: «Радин, я тебя не боюсь!» и фломастером – «Всех легавых топить в сортире».
Как Женя ни морщился, но все равно замочил пиджак. В кабинете пахнуло погребом. Щенок громко заскулил, наглотавшись водорослей, и задергал лапами. Потемкин с перепугу схватил валявшуюся около батареи форменную ушанку и прижал к его морде, озираясь на дверь. Они были похожи на театральных злодеев, скрывающих зерно от продотрядов.
– Не утопим, так задушим! – застонал Штукин.
– Поздно! Не отдавать же в таком виде! Потом будут говорить на совещании, что допились до белой горячки, собак пытали! – достаточно резонно парировал Потемкин, оторвав на секунду шапку от щенка. Щенок успел набрать прокуренного воздуха в легкие.
Действительно, недавно в ГУВД пришла жалоба, что оперуполномоченные Потемкин и Уринсон надевали противогаз на задержанного Хутькова Д.Б. и пережимали шланг, что явно свидетельствовало о практике пыток в ОУРе. Справедливости ради надо заметить, что гражданин Хутьков Д.Б. забыл указать мотивировку «палачей». А задержал его Штукин, когда он висел на водосточной трубе и подсматривал в незакрашенное окошечко женского отделения бани. По району в то время шла серия развратных действий в отношении малолеток. Хутьков оказался не причем, но, тоже… нечего! Да и профилактика ему.