Реализаты
Шрифт:
– Дада, ровно неделю назад мы проспорили до хрипоты всю ночь на тему о том, зависят ли значение и смысл различных знаковых форм - да и вообще сама идея "обозначения" - от различий в способах взаимодействия существа с миром. Так что, для начала, если бы Вы согласились принять предложение и посетить нашу скромную ярангу, мы все могли бы считать это конференцией по актуальной для обеих Сторон теме. Или семинаром. Как Вам больше нравится.
– С удовольствием, - ничуть не смутившись, басом ответила крошка.
Бенжи торопливо оценил быстро
– Надеюсь, в свете последних событий процедура регистрации моего челнока как частного судна пройдёт и проще, и в более сжатые сроки?
– Да.
Андроид оглядел присутствующих и на секунду почувствовал себя если и не реализатом, то, по крайней мере, временным центром тяжести:
– Тогда я бы хотел предложить свои услуги.
36. 2330 год. Альфа.
Ая проснулась в ужасе от того, что дом двигался.
Движение было чуть заметным, слабым - слегка покачивалось висевшее на стене в углу бра, стилизованное под навесной уличный фонарик, еле видимое в темноте на рыжей стене.
Тело среагировало быстрее головы и подняло дыбом всё, что могло считаться волосами. Ужас накатывал волнами - не только голова, но даже руки и спина пытались поднять дыбом растущий на них пушок. У тела почти не было веса. Воздух начал реализовываться в большое, холодное, живое одеяло, сгустился у кровати, мешая дышать, и трогал Аю за плечо. Проснись, Ая! Проснись!
Самым странным в этом кошмаре было то, что спавшая с ней под одним одеялом и гревшая её чёрная длинноногая кошка тоже проснулась, но только спокойно и недовольно - потянулась затёкшими тонкими лапами, муркнула и перевернулась на другой бок.
Дом по-прежнему качало. Он полз. Ужас леденил Аино тело. Она слышала плавный ход дома, дёргалась в держащих её невидимых липких лапах и пыталась поднять голову. Показать, что не спит. Больше не спит.
В закрытую дверь колотили - дверь ходила ходуном, за дверью была паника. И внутри у Аи, в душе, тоже была паника. Она вдохнула поглубже, вцепилась руками в кровать, изо всех сил пытаясь повернуть вспять реализацию. И воздух у её кровати умер.
Ая вскочила, рывком сбросила с себя одеяло и подбежала к окну.
Дом плавно качал боками, ворочался, показывая ей, куда он приполз, и, в конце концов, присел и затих, колыхая мягким зелёным брюхом. В окне был обрыв. Там, далеко внизу, переливались бирюзовым водяные террасы Низины, а в чёрном небе над террасами огромной круглой сине-зелёной каплей висела Земля.
– Мама, папа, я больше не сплю, - выдохнула она, и барабанить в дверь перестали.
– Ая, у тебя всё хорошо?
– это мама.
– Да, мама. Да. Спасибо. Идите спать, - Ая уткнулась лбом в холодное стекло.
Всё в порядке, девочка, молча сказала она сама себе и попыталась улыбнуться, бывали времена и похуже.
***
Она
– Весёлый у меня сегодня выдался подъём.
– Случилось чего?
– не понял Бенжи.
– Гадость какая-то случилась, и я даже не знаю, откуда она проросла.
– Расскажи.
Бенжи слушал одновременно и её, и висящий высоко вверху гравитатор, гудевший в почти неслышном диапазоне, смотрел на Аины ноги, на тонкие зелёные перья травы, на изъеденный временем металл и молчал.
– А...
– резюмировал он, когда она наконец закончила.
– Ясно. По-моему, это - вполне здоровое желание контролировать ситуацию. А я тут, пока ты спала, сам с собой переливанием из пустого в порожнее баловался. Вышло анапестом и в рифму. Хочешь?
Конечно, кивнула она.
– Умереть и воскреснуть. Но так, чтоб не помнить ни слова из несказанных вслух по вагону дурацких причин. Не просить о неправильном, - знать, что в кого-то другого ничего твоего не нагрянет - кричи не кричи.. Умереть и воскреснуть. Вне памяти, где-то снаружи - хоть холодным рассветом, хоть первым ноябрьским снежком, хоть наплаканной осенью ртутною тёмною лужей, подзатянутой сверху нетронутым хрупким ледком... Умереть и воскреснуть. Сегодня. Сейчас. Затеряться не в тяжёлом дыханьи, а в лёгкой пульсации тьмы, - чтобы там, в бесконечности, больше уже не бояться ни ненужности этой, ни брошенной этой тюрьмы...
– Мрачно вышло, хоть и анапестом, - заявила Ая.
– Тебе-то чего бояться?
– Того же, чего и тебе. С чего вдруг в причинах для страхов должна быть какая-то разница?
Они помолчали какое-то время, после чего он заговорил снова.
– Я в последнее время часто думаю о жизни. И знаешь что...
Что, бессильно подумала Ая, заранее зная, что ей некуда сбежать от этой накрывшей Бенжи обиды.
– Разумеется, жизнь вовсе не равна самосознанию, - не дождавшись ответа, по новой заговорил андроид.
– А наличие самосознания вовсе не равно возможности перекраивать мир под себя. Но странная выходит вещь: чем больше я пытаюсь что-либо осознать, тем меньше у меня остаётся степеней свободы.
Он так ждал Аиной реакции, что та не выдержала:
– Разве?
– Ну да, - оживился робот.
– Не далее, как сегодня утром, я понял, что за столько лет так ничего и не понял в реализатах.
Он покосился на выглянувшее из-за Земли солнце.
– Неравенство тяготит тебя только потому, что оно очевидно, - сказала Ая.
– Постарайся всегда помнить о том, что незамеченного тобой гораздо больше, а обременять тебя это вовсе не обременяет.
Она поднялась и подала ему руку: