Реальная угроза
Шрифт:
— Вот. — Аптекарь положил на прилавок упаковку. — С вас одиннадцать долларов и пятнадцать центов, мисс.
В первый момент я разинул рот от изумления. После хождения по магазинам я приблизительно знал стоимость ютландского доллара, он вряд ли был дороже эриданской марки, поэтому я ожидал, что речь пойдёт о тысячах или даже десятках тысяч. Названная сумма была до смешного мизерной, и я, немного опомнившись, заподозрил, что нас тут просто разыгрывают. Вот только непонятно, с какой целью?…
Между тем Лина взяла у меня кредитку и расплатилась
— Прошу прощения.
— Да, сэр.
— У меня вопрос по поводу цены. На других планетах эндокринин очень дорогой препарат, а здесь он стоит копейки. Почему так?
— Потому, сэр, что это наш, местный продукт. Его производят только на Ютланде и нигде больше. Мы используем эндокринин уже более трехсот лет. В отличие от других планет, у нас он доступен каждому.
Когда мы вышли из аптеки, я всё ещё переваривал услышанное. Лина на ходу читала инструкцию к эндокринину и изумлённо покачивала головой.
— Если всё, что здесь написано, правда, то на этом деле можно зашибать миллионы… Да где там — миллиарды!
Я коротко рассмеялся.
— Какие миллионы, детка, какие миллиарды. Триллионы. Десятки, сотни триллионов!
Теперь я знал, откуда отец берёт средства для подготовки нового переворота на Октавии.
6
На шестой день, когда я вернулся после утренней вылазки в город, Лина сообщила мне:
— Сегодня звонила Элис. Её и остальных наших уже выпустили из лагеря. Теперь они живут здесь, в Свит-Лейк-Сити. И… — Девушка потупилась. — Элис просит, чтобы я вернулась к ней.
— И что ты решила?
Лина прильнула ко мне и положила голову на плечо.
— Я не хочу уходить, Саша, но я соскучилась по Элис. А ей очень одиноко… Но она отказывается переезжать к тебе. Она такая упрямая!
— Значит, ты будешь жить с ней? — спросил я.
— Нет. Я попробую переубедить её. А если не получится, то через несколько дней вернусь к тебе.
— Чтобы потом опять вернуться к Элис?
Вместо ответа Лина поцеловала меня и убежала собирать свои вещи.
Присутствовавшая при нашем разговоре Яна покачала головой:
— Ну и влип ты, братишка. Капитально… Впрочем, теперь я беру обратно свои слова.
— Какие?
— По поводу того, что вы с Элис можете быть только друзьями. Похоже, она любит тебя не только как друга, но и как мужчину.
— С чего ты так решила?
— Всё дело в её упрямстве, — объяснила Яна. — Будь ты для неё просто другом, она бы давно простила тебе, что ты не рассказал ей об отце. Друзья, даже самые близкие, имеют право на личные тайны. А любимые — нет. Она же ведёт себя так, словно ты её возлюбленный.
— И что ты мне посоветуешь?
— Ты должен поговорить с ней по душам. Но только не спеши — сейчас у тебя ничего не получится. Элис изголодалась по Лине и слушать тебя не станет.
Тем
По прибытии Яна первым делом решила наведаться к Гансу Веберу. Она звала меня с собой, но я отказался и вместе с Линой поднялся несколькими этажами выше, где находилась квартира Элис.
К сожалению, предсказание сестры сбылось — Элис не захотела со мной разговаривать. Впустив к себе Лину, она попросту захлопнула дверь перед моим носом, отключив звонок и интерком. А барабанить кулаками в дверь не имело смысла — всё равно материал был звуконепроницаемым.
Я ещё стоял в вестибюле, чувствуя себя последним дураком, когда на этаж подъехал один из лифтов, и из кабины вышел капитан Павлов. Выглядел он гораздо лучше, чем в тот день, когда я видел его в последний раз.
— Здравствуй, Александр, — поприветствовал он меня, разом отбросив нашу прежнюю манеру общения «начальник-подчинённый». — Вечерком я собирался навестить тебя и Яну. А ты к Элис Тёрнер?
— Ну, в некотором роде…
— Тогда я зайду с тобой. Ты не против? Не беспокойся, я долго не задержусь, только посмотрю, как она устроилась. Я тут решил навестить всех наших ребят.
— Боюсь, не получится, кэп, — ответил я. — Элис отключила звонок.
— Ага, ясно… — Было видно, что Павлов понял даже больше, чем я сказал. — Что ж, с этим повременим. Выпить не желаешь?
— Если кофе, то не откажусь.
— Тогда поехали на крышу. Там есть открытая площадка кафетерия.
Мы вошли в лифт, и капитан нажал кнопку верхнего этажа. Затем повернулся ко мне и спросил:
— Как у тебя дела, Александр?
— Да так себе… Не очень.
— Понимаю, — кивнул он. — А что Яна?
— Ей легче. Она… — Я замешкался, подбирая нужные слова. — Для неё отец был чужим с самого начала, она уже давно вычеркнула его из своей жизни, тогда как я… э-э…
— Тогда как ты всегда любил его, — подхватил Павлов. — И будучи ребёнком, и позже, когда считал его погибшим. А теперь он воскрес, и ты в смятении. То, что ты прощал ему мёртвому, ты не можешь простить живому.
Мне оставалось только изумиться, как чутко кэп уловил моё состояние и сумел выразить всё, что меня мучило, в нескольких коротких фразах.
Поднявшись на крышу, мы прошли к кафетерию, взяли по чашке кофе и устроились за свободным столиком у самого бордюра. Павлов закурил сигарету и обвёл взглядом живописные окрестности городской окраины.
— Приятная планета, — произнёс он. — Куда симпатичнее нашей Октавии.
— Но всё равно для нас она тюрьма, — заметил я. — Вы ведь общались со всем экипажем? Какое настроение у людей?