Реальная виртуальность
Шрифт:
Стоило только войти в квартиру, как на меня обрушился ураган по имени «Мама». Она с порога начала кричать о том, что ребята меня потеряли, и о том, что крайне безответственно отключать телефон. Но, столкнувшись со мной взглядом, мама тут же помрачнела и, ничего не сказав, принялась стягивать с меня ботинки и куртку.
Я стоял и как будто бы со стороны наблюдал за её действиями. Меня не было здесь. Я до сих пор оставался в квартире у Васьки, на тех простынях, где Даниил растоптал мою душу своими грязными ботинками.
Мама попыталась расспросить меня, что
Осознание того, что меня поимели, никуда не уходило. Я чувствовал себя дешёвой шлюхой, просто раздвинул ноги, потому что так захотелось клиенту, потому что мнение таких как я никогда не учитывается.
Вылезаю на ватных ногах и, кое-как вытерев себя, выхожу из ванной, и тут же иду к себе в комнату. Объясняться с мамой и с друзьями я буду потом. Сейчас мне не нужно ничего кроме сна и покоя, желательно вечного.
***
Я заболел. Наверное, шляться по морозу с распахнутой курткой – это очень плохая идея. У меня была температура тридцать девять, жуткий кашель и, кажется, бред. Я говорил какую-то ерунду и почему-то всё время смеялся. Но я даже рад был такому повороту событий. Почему? Просто я больше не думал о нём. Не думал вообще ни о чём. Я был настолько слаб, что даже моё тело не хотело за что-то бороться.
Я мечтал о том, чтобы умереть. Однако мама мои планы не одобрила, и уже на второй день была вызвана скорая, на которой меня и увезли в больницу. В итоге мне констатировали пневмонию. Весело, ничего не скажешь.
Дни тянулись за днями, сменяя один серый день другим. Я не видел ничего, кроме медсестер, врачей, уколов и таблеток. Лица приходящих ко мне друзей слились в один сплошной поток.
Я не слышал голоса родных, почти не разговаривал с ними. Я просто лежал и пытался ни о чём не думать, но в то же время предательски мечтал лишь об одном: о том, чтобы он пришёл ко мне. Необязательно с букетом цветов, фруктами и признаниями в любви; необязательно потому, что соскучился. Пускай даже из жалости ко мне. Но пришёл бы…
Эти чувства и желания заставляли меня ненавидеть себя; я еле сдерживался, чтобы не расспросить у Витьки про Даню, чтобы не сорваться и не позвонить ему. Я чувствовал, что навсегда хочу остаться здесь, в этой постели, чтобы быть далеко от него и от самого себя, чтобы не ломаться каждый раз и не подставляться под него.
Я настолько устал быть тряпкой, что мне хотелось просто не быть, и если бы не мама, которая не отходила от меня ни на минутку, то, вполне возможно, что я бы свёл счёты с жизнью, которая казалась мне ненужной и пустой.
Но всё рано или поздно заканчивается. Я выздоровел, оставив в больнице свои чувства и переживания. Пролежав около месяца в палате в гордом одиночестве, практически каждый день отказываясь от еды и ни с кем не разговаривая, ты становишься другим.
Я уже не думал о Данииле и не хотел вспоминать
После больницы мама пыталась со мной поговорить и хоть что-то выяснить; она заявила, что как будто бы потеряла своего сына. Я лишь согласился с ней, но пообещал, что у меня обязательно получится стать самым лучшим сыном для неё.
Жизнь стала другой. Мама наконец-то решила познакомить меня со своим мужчиной, который, кстати говоря, оказался её начальником и который любил футбол, при этом болея за мою команду. В общем, общий язык мы нашли быстро.
С Витькой я общаться не перестал, но к ним в квартиру больше не ходил. Мы часто пересекались у Васьки на хате или где-то в кафе. Ребятам я так и не сказал, что произошло между мной и Даниилом. Лишь Витька иногда пытался узнать, почему я больше не хочу к ним в гости и почему Даня ходит злой и хмурый. Я лишь пожимал плечами и заставлял себя вспоминать ту ночь, чтобы снова не скатиться в состояние слепой любви к этому ничтожеству.
Я даже завёл себе девушку, которую совершенно не любил, но которая отвлекала и не давала сойти с ума. Мама видела, что со мной происходит, и просила не морочить Ксюше голову, говоря, что она не собачка. Я всё понимал, но не мог бросить её, не мог остаться один и наконец-то признать тот факт, что кроме Даниила мне никто не нужен.
Да, я до сих пор его любил. Но я наконец-то осознал, что смогу без него прожить. У нас нет будущего. И зачем мне портить себе настоящее?
Но уже вечером, после того как я пришел из института, раздался звонок в скайпе. Звонок, который снова заставил меня трепетать и ненавидеть себя за слабость.
Даниил
– Блядь, какое же ты дерьмо! – Витя влетел в мою комнату, чуть ли не сорвав с петель дверь.
Я откинул планшет в сторону и с удивлением посмотрел на брата, который сейчас выглядел крайне взбешённым и злым.
– Аргументируй, - усмехнулся я, устало закрывая глаза.
Крики Витьки влияли на мою больную голову с отрицательной стороны. После бурно проведённой ночи хочется покоя, а не визгов и непонятных обвинений, которых, чувствую, мне не избежать. И чего это с мелким такое? Неужели Марк залил его соплями и слезами и рассказал, как злой дядя Даня с ним обошёлся?
Вспомнив про Марка, я невесело усмехнулся, так как думать о парне не хотелось совсем. На душе был неприятный осадок, ведь, проснувшись утром, я не обнаружил его рядом. Именно это и настораживало. Он клялся в любви, капал на меня слюной, а после первого секса встал и ушёл. Неужели я настолько плох?
– Мама Марка звонила и сказала, что он домой еле живой пришёл, на нём лица не было, он закрылся в своей комнате и не разговаривает с ней! И всё это произошло после того, как он переночевал с тобой в одной комнате. Ты можешь это объяснить?! – не унимался Витька, бурно жестикулируя и буравя меня взглядом полным ненависти и гнева.