Реально смешное фэнтези

Эшли Майк

Он вытащил плоский кожаный чехол, нечто вроде огромного футляра для часов, с прикрепленными к нему кистями, завязанными узлом.

— Конечно, — согласился он. — Полностью портативная. Не зависит от пентаграммы, расположения планет и настроения духа.

— Успокойтесь, профессор. Вы же не продаете мне ее? Я вообще не понимаю, зачем вы мне все это показываете.

— А кому вы расскажете? — пожал он плечами. — Если хотите попробовать распространить эти сведения — пожалуйста. Обещаю, что воспользуюсь своим влиянием и помогу вам достать место в самой комфортабельной психиатрической больнице в штате.

Фрэйли,

смотревший мне прямо в глаза, отвел взгляд и снова улыбнулся застенчивой, обезоруживающей улыбкой:

— Вообще-то я рассказал вам это главным образом потому, что мне нужна помощь, чтобы состряпать историю, объясняющую возникновение этих денег, а я помню ваше чувство юмора. Оно было необычным даже для студента.

Как я мог отказаться после такого комплимента? На пути к моей машине мы обсуждали возможные варианты объяснений, а мысленно я прикидывал, как проверить его слова, просто чтобы убедиться, что он не дурачит меня.

Стояло позднее лето, в сумерках благоухали какие-то цветы, и я позволил себе на секунду расслабиться. Неприятности возникли в виде визжащих шин, автоматной очереди и Фрэйли, хватающего меня за шиворот и швыряющего под прикрытие ближайшей машины. Я ударился левым плечом, сжался в комок, выхватил «кольт» и, морщась от боли в плече, снял револьвер с предохранителя. Я высунулся как раз вовремя: моя пуля угодила в смутно знакомого парня с автоматом, и тот обмяк, свесившись из окна машины. Автомобиль понесся прочь, но я выпалил еще несколько раз и продырявил две шины, ближайшие ко мне. Это был большой сверкающий черный «кадиллак», и я узнал номера. Ребята Скарпони. Машину занесло, она завертелась и ударилась боком в другую машину, припаркованную дальше по улице. Я тщательно прицелился в открывающуюся со стороны водителя дверь, и в этот миг машина внезапно засветилась, по ней побежали радужные волны, и на асфальте вместо нее возникла куча денег.

Опустив оружие, я оглянулся и увидел Фрэйли: он показался из-за машины, припаркованной рядом со мной, в то же время пытаясь засунуть в карман свой магический футляр для часов. Мы подошли, чтобы исследовать место, где исчез автомобиль. На этот раз денег получилось гораздо больше, чем какие-то жалкие триста зеленых; должно быть, в машине был дорогой двигатель или аксессуары. Из кучи баксов торчала человеческая рука, все еще сжимавшая рукоятку пистолета-пулемета Томпсона. Приклад был отрезан, как раз на уровне отсеченной руки. Я заметил на мизинце знакомое кольцо с рубином; Фуллер Мизинец обожал рассказывать, как он снял его со своей первой жертвы. Я пояснил:

— Фуллер Мизинец. Один из самых больших психов на службе у Скарпони. Не знаю, кто был за рулем, возможно, Жирный Бьюфорд, — они всегда работают вместе.

Фрэйли издал удивленный звук и снова вытащил свой прибор. Оглядевшись, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, он направил его на кучу, и рука с автоматом заколебалась, вспыхнула и превратилась в прекрасные чистые банкноты. Исчезла даже небольшая лужица крови, вся до капли. Доктор печально покачал головой:

— Ужасно не хотелось этого делать. «Томпсон» выглядел как коллекционный экземпляр. — Он уловил выражение моего лица и продолжил: — А вы не заметили? Рукоятка взведения в верхней части. Такие выпускали только до тысяча

девятьсот двадцать восьмого года. Интересно. До сегодняшнего дня я и не подозревал, что устройство будет работать на людях, — мне никогда не приходило в голову испытать его на живом существе. — Он взглянул мне прямо в глаза. — Скарпони?

— Незначительный местный мафиози. Хочет меня прикончить и постоянно посылает кого-нибудь позаботиться об этом.

Тут я оборвал разговор: на горизонте возникла толпа вооруженных до зубов соседей, намеревающихся выяснить причины стрельбы. По меньшей мере двое явно имели личный, собственнический интерес во всем этом — за их машинами мы прятались от бандитов.

К счастью, Фрэйли был в добрых отношениях с соседями, так что ему удалось убедить их, что мы сообщим о стрельбе в полицию, не вдаваясь в подробности относительно быстро убывающей кучи денег на дороге. Он вручил свои визитные карточки двум семьям, машины которых были изрешечены и помяты, и записал на обороте фамилию и телефон автомеханика со словами:

— Если страховка не полностью покроет ремонт, не волнуйтесь, я возмещу разницу. Мой друг и я были бы сейчас покойниками, если бы не воспользовались вашими машинами как укрытием, и я лично позабочусь о том, чтобы ваши автомобили снова стали как новенькие. Это лучший автомеханик в городе. Он мой добрый друг; в конце концов, я вырастил трех дочерей, которые обожают быстро ездить. Благодаря их привычкам его ребенок смог закончить колледж.

Поздним вечером, после импровизированной соседской вечеринки, вынужденного общения, рукопожатий, покачивания головой и реплик типа «Куда катится этот мир», нам наконец удалось отступить к дому Фрэйли.

— Отец, где ты… О! — При виде меня она торопливо завязала пояс фланелевого халата.

Мне понравилась ее сорочка, короткая и прозрачная. Ноги ничуть не уступали всему остальному.

— Ничего страшного, дорогая, — ответил Фрэйли. — Нежелательные элементы покинули окрестности, и полицию должным образом поставят в известность. Думаю, самое время отправиться на боковую. Мы перехватим чего-нибудь на кухне и постараемся не шуметь.

Непохоже было, что его слова убедили ее, но она исчезла в коридоре.

Я последовал за хозяином в кухню. Он не терял времени зря: кофейник шипел, на буфете ждали два бренди, и сам доктор разбивал яйца над сковородкой.

— Какую вы любите яичницу?

Он был абсолютно спокоен, словно в него каждый день палили из проезжающих мимо машин. Затем я заметил в стакане, стоявшем у плиты, следы влаги, и увидел, что бутылка бренди на буфете уже почата. В ней не хватало по меньшей мере трех порций. Профессор Фрэйли оказался еще расторопнее, чем я думал.

Я угостился рюмкой бренди и ответил:

— Ем яйца в любом виде.

Это было то же превосходное бренди, что и днем, и оно притупило боль в плече от удара о мостовую. К тому времени, как еда была готова, я более-менее почувствовал себя человеком и приступил к теме, волновавшей меня больше всего:

— Это ваша дочь Карла, не так ли? Я ее сразу не узнал — она так выросла.

Он улыбнулся мне, намазывая тост маслом с низким содержанием жира.

— Да, вам всегда нравились мои дочери. Помню, было время, когда вы встречались с двумя одновременно.